Шрифт:
Закладка:
– Так это хорошо!
– А я и не говорю, что плохо. Конечно хорошо. Раз истинного суженого встретила, чего тянуть-то? Честным пирком да за свадебку.
Девицы принялись обсуждать предстоящее празднество, а Настя заскучала.
Царь затеял разговор с Ратмиром, заяц в который раз пересказывал свою несчастную, полную лишений жизнь, Дуняша слушала, кивала, морально поддерживала. Слуги бегали туда-сюда, разнося квас и пироги со смородиной… Тоска смертная, ей-богу.
Настюша чуть зевать не начала, но вовремя увидела, как царевна, отчаявшись привлечь внимание понравившегося богатыря, топнула ногой, вздернула подбородок и пошла брать мужчину нахрапом.
– А вот это уже интересно, – пробормотала Настя, оживляясь. – Да будет шоу!
– Чего? – не поняли девицы.
– Сейчас развлечение начнется. Поглядите-ка на царевну.
Царская дочь не мелочилась: решительно подошла к объекту своего внимания, отодвинув папашу в сторону, и ощерилась.
– Что же ты, добрый молодец, не пьешь, не ешь? Неужто не по нраву наши яства? Сама стряпала, надеялась угодить, а ты даже не испробуешь.
Настя хмыкнула. Ага, стряпала она сама, как же! Вон и одна из служанок с таким удивлением на царевну вытаращилась, что едва не споткнулась.
– Недосуг мне, – ответил Ратмир, даже не обернувшись.
– А почему? Разве не хорош квас? Сладкий, прохладный, бодрящий – то, что нужно в солнечный день.
– Так сегодня облачно.
– Ну надо же, даже не заметила. – Царевна перекинула косу за спину и встала к Ратмиру еще ближе. – Весь день на доброго молодца глядела, глаз отвести не могла.
– На жениха, что ли? – богатырь ухмыльнулся. – Так вон он в уголочке сидит. Попроси батюшку-царя, дозволит попрощаться.
– Какой жених… Ах, этот! Да на кой он мне?
– Как это? – Ратмир наконец соизволил встретиться с девушкой взглядом. – На свадьбе настаивала, женихом величала, отца родного вынудила испытания устроить.
– Баловство одно, – хихикнула царевна. – Сразу не разобралась, к кому мое сердечко тянется, ошиблась, с кем не бывает? Зато теперь все серьезно, все взаправду. – Она медленно протянула руку и дотронулась одним пальцем до мужского подбородка. – Я сразу почувствовала, что именно ты предназначен мне судьбой. Ты мой нареченный, избранник мой!
* * *
Змей опешил.
Конечно, в образе Ратмира он выглядел вполне приличным человеком, но все же не настолько, чтобы всякие царевны в любви объяснялись да под венец тащили!
Честно сказать, он даже не сразу придумал, как реагировать на подобные речи… Так и стоял, удивленно вздернув брови, пока рядом наливался багровым гневом царь.
– Это что такое?! – взвизгнул он, отпихивая дочь в сторону от Змея. – Что такое, я спрашиваю?!
Змей почесал подбородок, куда только что впивался палец девицы, и вздохнул:
– Юродивая, не иначе.
– Как ты смеешь мою дитятку соблазнять?! – не унимался коронованный родитель. – Она не для тебя росла!
– Не для меня, согласен.
– Ишь ты, чего вздумал! Вон девок своих лапай, а к дочери моей прикасаться не смей!
Змей хотел было ответить, что он на нее даже трех раз за день не глянул, не то что прикасался, но не успел – к ним рывком подскочила Настасья, а за ней остальные подопечные.
– Это кого ты девками назвал, пень трухлявый? – сощурив голубые глаза, выдала русалочка. – Это кого ты лапать велел?!
– Угомонись, – шикнул Змей, но Настеньку поддержали подруги и вывалили на царя столько подробностей о нечестивом поведении его дочери, что тот едва за сердце не схватился.
– Да твоя дитятка сама на Ратмира весь день пялилась, как очумелая! – вопили они. – Думаешь, не видели, как зыркала? Поняла, что ее женишок слабенький оказался, и принялась нашего богатыря хомутать! Не дадим! Не позволим! А ну, девоньки, айда отседова, пока нашего молодца насильно не женили! Ратмир, прутик где?
– Тихо, горластые, – Змей чуть улыбнулся, – тихо. Все хорошо, никто меня насильно не женит. Да и кому я такой сдался? У Змея Горыныча на побегушках служу, супругу молодую и то привести некуда, если только все к тому же Горынычу во владения, а на это ни одна красавица не согласится. Кому захочется страшилищу прислуживать да каждый день косу подпаленную состригать?
Царевна нахмурилась.
– Шутишь?
– Какие шутки? Истинную правду глаголю, – серьезно ответил Змей.
– Прямо-таки с самим Змеем Горынычем?..
– В его дворце. Каждый день, каждое мгновенье подле него.
Сколько раз за свою долгую жизнь он объяснял девицам всю прелесть житья с чудищем – не перечесть. И ведь ни разу не обманул.
– Истину говорю, – повторил Змей и, отвернувшись, встретился взглядом с Настасьей.
И почему-то на один крохотный миг ему показалось, что именно такая, как она, могла бы решиться связать свою жизнь с ужасным зверем, со страшилищем, которым детей пугают. Именно с такой – бойкой и отчаянной – повелитель Погорынских земель мог бы найти счастье.
В конце концов, его матушка когда-то не испугалась.
* * *
Вернулась Настя в Погорынье задумчивая. Из головы не выходили Ратмировы слова. Нет, слова-то как раз были ожидаемые, а вот голос… Голос поразил болезненной грустью, которая звучала в низком мужском баритоне неправильной нотой.
«Он и правда не шутил», – подумала Настюша, поднимаясь к себе в комнату.
Не шутил… Все его жестокие слова были правдивыми. Действительно, мало девушек осознанно захотят жить тут. Хотя… Настя осмотрелась. Здесь не так уж плохо, да и Змей Горыныч еще ни разу огнем не плюнул, только грозился.
Конечно, в родном мире, в родном городе, в родной квартире жилось намного лучше! Даже сомневаться не приходилось. Но сейчас, в нынешних обстоятельствах, это место больше не казалось устрашающим.
Змей Горыныч вполне адекватный ископаемый ящер: не орал, голодом не морил, уму-разуму учил. А что вредничал, так это ему по должности положено.
И Ратмир, хоть иногда казался самоуверенным типом, на деле был довольно интересной личностью. Ради такого, наверное, можно и со страшилищем ужиться…
Настя зашла к себе в спальню и захлопнула дверь.
Решив лечь спать пораньше, скинула платье, расплела косу, умылась и легла в кровать.
– Утра вечера мудренее, – шепнула она, прислушиваясь к голосам за окном.
Той ночью Настюше снился Ратмир, но вряд ли она кому-нибудь признается в этом.
Глава 9
Настюша грызла яблоко и любовалась закатом.
Вообще в этом мире небо всегда было прекрасным: нежно-голубым, ярко-синим, бледно-лиловым или, например, угольно-бархатным, когда луна терялась в бесконечной глубине ночи. Но больше всего Настюша любила закатное небо. Именно эти розовато-пепельные всполохи на сапфировом полотне почему-то напоминали о доме.
– Эй! – Рядом присела Аленка. – Чего скучаешь?
– Домой
