— Ну-ну, — миролюбиво произнес Мансур, усаживаясь на низенький стул. — Так уж и ошибаемся. Думаю, что все же не ошибаемся. Прежде всего, представлюсь: я полицейский инспектор Мансур. А это мои помощники. Ну а ты, стало быть, Тарбуша. О да, имя у тебя другое, но ведь я говорю не о твоем имени, а о прозвище. Тарбуша — это и есть твое прозвище. Под этим прозвищем тебя знают твои дружки в банде Кассаба, да и сам Кассаб, я так думаю, обращается к тебе по этой же кличке. Кассаб мнит себя важной персоной, а поэтому для чего ему знать подлинное имя своего раба? Я все правильно говорю? Так все и есть?

— Нет, неправильно! — резко произнес Тарбуша. — Какой еще Кассаб?

— Тот самый, у которого ты служишь курьером, — спокойным тоном произнес Мансур. — Берешь деньги у Кудратуллы и приносишь их Кассабу. Ты ведь, наверно, понимаешь, что прежде, чем мы пришли к тебе в гости, мы навели о тебе справки? И если бы мы не знали, кто ты на самом деле такой, то и не пришли бы сейчас к тебе. Потому что — о чем с тобой говорить? А уж если мы тут, то это означает, что мы о тебе кое-что знаем. Даже много чего мы о тебе знаем! Я инспектор Мансур, я раскрываю преступления, которые связаны с политикой, а ты и твой хозяин Кассаб связаны с преступлениями с политической подоплекой. Зря бы я к тебе не пришел — мне мое время дорого. Вот — из советского посольства похитили сразу шестерых людей, и я расследую это преступление. Ты слышал о нем? Только не говори, что не слышал! Не поверю! На твоем лице написано, что слышал!

Конечно, Мансур в известной мере блефовал. Ведь вполне могло статься, что в чем-то он и ошибается. К примеру, Тарбуша мог быть совсем не тем персонажем, каковым он его вообразил. Но никакого другого выхода у Мансура не было. А потому приходилось идти на риск. К тому же Мансур каким-то особым чувством, какое бывает лишь у опытных сыщиков, ощущал, что он на верном пути. Ну а если на верном, то, значит, этот путь необходимо пройти до конца. То есть добиться желанного результата — завербовать Тарбушу.

На последнюю реплику Мансура Тарбуша не ответил ничего, и это было хорошим знаком. Это означало, что Мансур попал в самую точку. То есть Тарбуша и вправду был связан с Кассабом и, скорее всего, выполнял важную ответственную миссию — доставлял деньги от Кудратуллы к Кассабу. И если так, то Мансуру лишь оставалось побольнее ударить в эту точку. Тем более что для такой цели у сыщика имелось эффектное, проверенное, надежное оружие. И он им немедленно воспользовался.

— Вот видишь, — сказал Мансур, обращаясь к Тарбуше, — как много я о тебе знаю. Но на самом деле я знаю о тебе еще больше. И то, что я знаю, может тебя погубить. Нет, умрешь ты не от моих рук и не в тюрьме, все будет по-другому. Тебя убьет Кассаб. Или самолично, или прикажет это сделать своим рабам — таким же, как ты сам. И ничем ты перед Кассабом не оправдаешься, потому что нет у тебя никаких оправданий. Нет и не может быть.

— Не понимаю, о чем разговор, — не желал сдаваться Тарбуша. Хотя было видно, что он внимательно и с каким-то потаенным испугом прислушивается к словам полицейского инспектора. То, о чем говорил Мансур, Тарбушу явно беспокоило, и это было еще одним хорошим знаком для сыщика.

— А вот я тебе сейчас объясню. — Усмешка на губах Мансура стала еще отчетливей. — Слушай, брат Тарбуша, мои объяснения и хорошенько в них вникай — повторно объяснять не буду. Итак, Кудратулла снабжает деньгами Кассаба. За что так Кудратулла полюбил Кассаба — об этом мы сейчас говорить не будем. Всему свое время. Сейчас мы будем говорить о тебе. Расчет производится наличными деньгами, возможно также, что и золотом. Ну, это понятно — наличный расчет оставляет меньше следов. Наличные деньги, а также золото надо периодически доставлять от Кудратуллы к Кассабу. Не сам же Кудратулла это будет делать! Для этой цели нужен специальный человек, которому Кассаб доверяет. И этот человек — ты. Уж и не знаю, чем ты так заслужил доверие Кассаба, да и не в этом дело. Дело в другом…

Выдав очередную дозу информации и таким образом приблизившись к главной цели, Мансур умолк и пытливо глянул на Тарбушу — не возражает ли он. Тарбуша не возражал никаким способом — ни словами, ни жестами, ни взглядом. Он молча сидел напротив сыщика и смотрел в пол. И Мансур продолжил двигаться к намеченной цели. Он говорил короткими, рублеными фразами.

— Итак, ты, как уже было сказано, доставляешь деньги и золото Кассабу. И все бы хорошо, да вот беда! То есть беда для тебя, а не для кого-то другого. Дело в том, что ты приносишь Кассабу не все деньги и, думается, не все золото. Часть того и другого ты оставляешь себе. Какую именно часть — я, конечно, не знаю. Но, думаю, немалую. Как говорится, чтобы себя не обидеть. Рисковый ты человек, Тарбуша! Ну, а вдруг Кассаб об этом узнает! Или узнает Кудратулла? И что тогда? А тогда все для тебя будет очень печально. Этого Кассаб тебе не простит, да, думается, и Кудратулла тоже. Конечно, пока что они ни о чем не догадываются. Ну а вдруг узнают?

Опять наступило молчание. Мансур внимательно наблюдал, какое впечатление произвели на Тарбушу его слова. По всему выходило, что впечатление было соответствующее, такое, как надо.

— Ну так вот, — продолжил Мансур. — Они могут узнать… И притом очень скоро. Буквально-таки сегодня. Во всех подробностях. И знаешь, от кого они обо всем узнают? От меня. Уж я позабочусь, чтобы они обо всем узнали во всех подробностях. Это будут очень красноречивые подробности. Так что молись Аллаху, чтобы он принял твою душу. Можешь начинать прямо сейчас, а то ведь не успеешь. Грехов у тебя много.

— Он тебе не поверит, — впервые за все время отозвался Тарбуша. — Ты полицейский. Мансур не верит полицейским. Он не верит никому, только самому себе.

— Ну, это не твоя забота! — Мансур прищелкнул пальцами. — Уж я позабочусь, чтобы он мне поверил. Да и не о том ты сейчас думаешь. Лучше подумай о том, как тебе помочь самому себе!

— Зачем это тебе надо? — после довольно-таки длительного молчания спросил Тарбуша. — Ты что