вывеске, что означает: отныне ты — поставщик королевского двора. Может, у тебя и будут-то забирать к столу с десяток пирожных в год, но, если они хороши, значок с тобою так и останется. Для столицы это частый случай, а вот для провинции…

— Вы же успеете открыться? — заволновалась Вивьен. — Дамы любят украшения. И витрина! — она повернулась к своей кондитерской и схватилась за голову. — Ужас! Сюда никогда не зайдут!

— С вашей витриной все в порядке, — попыталась я успокоить прекрасную булочницу. — Она прелестна и сразу привлекает внимание. Меня к ней как на аркане потащило, когда я увидела ее впервые, с чего вы полагаете, что гости ее пропустят? У вас же хорошо идут дела?

— Более чем, — задумчиво согласилась Вивьен.

— Тогда и незачем переживать.

— Нужно сделать новую композицию, — решительно заявила соседка. — Дама с зонтиком хороша, но… Этого недостаточно! Узнать бы, что любит принц. В газетах почти ничего не пишут. Ах, если бы раздобыть сведения, что ему по нраву! Возможно, он обожает прогулки по горным тропинкам, и я бы сделала из марципана и мастики пейзаж. Или вдруг корабли? О, паруса — это не так уж и сложно.

— Давайте попробуем догадаться, — развеселилась я. — Принцу Эдварду тридцать, он хорош собою, станет прекрасным новым правителем — впрочем, надеюсь, не слишком скоро, да хранят боги короля Освальда и королеву Аурелию. — Мы с Вивьен кивнули друг другу. — Если боги выкажут свою благосклонность, к середине лета принц возьмет в жены Тессайю, вторую принцессу Вансана, и порадует нашу страну десятком наследников…

— Не сразу, — фыркнула Вивьен, — сразу — это котята родятся, а у королевских особ с наследниками сложнее. Взгляните только на наших! — она махнула рукой. — Сколько лет вместе, и любовь такая, что сразу видать, а детей лишь двое, да и второй сын…

Я промолчала. Смерть младшего наследника пять лет назад сильно встряхнула сонное иттарийское общество. Принц Брайан погиб на охоте, неудачно упав с лошади, и даже самая тщательная проверка не смогла выявить магического вмешательства. Не помогли ни древние артефакты рода, ни егеря, ни защита; нелепая случайность, оборвавшая жизнь младшего принца, отозвалась в Иттарии похоронным звоном колоколов и всеобщим трауром. Особенно горевал Эдвард: они с братом всегда были очень дружны, не сопеничали, а оказывали поддержку. Редкое явление в знатных семьях, что и говорить.

На год в Кандене отменили все увеселения, и лишь спустя долгое время королева Аурелия отыскала в себе силы показываться на людях. Люсинда Аддисон говорила, что ее величество пришла в себя только ради старшего сына: теперь он оставался единственным прямым наследником трона, остальные дальние родственники — не в счет. Уже тогда заговорили о возможном браке Эдварда с одной из вансанских принцесс, что укрепляло торговые и политические связи, а также становилось неким гарантом безопасности в стране. Против королевской семьи злоумышляли многие, вечно плелись интриги и нарастали, как опухоли, заговоры; многочисленная родня принцессы Тессайи могла бы обеспечить Иттарии поддержку, коей не имелось уже давно. Проще говоря, если бы кто-то внутри страны посмел обидеть новую родню, приехали бы братья Тессайи и всем все объяснили.

И вот слухи стали реальностью, и вскоре принц Эдвард со свитой отправится по Великому тракту к границе, где встретит свою прекрасную невесту. О красоте вансанских принцесс ходили легенды, кои появлявшиеся в газетах портреты только подтверждали. Королевская свадьба будет главным событием года и повлечет за собой череду бракосочетаний: большинство знатных семей Иттарии съедется в Канден, чтобы заключать союзы.

Я наивно надеялась, что меня эта суета обойдет стороной, но, по всей видимости, нет. Коль уж Райстон назначен одной из остановок на пути свадебного кортежа, тут будет не протолкнуться от знатных особ. Впрочем, это не мое дело; я не испытывала ни желания, ни потребности завлекать к себе цвет иттарийского общества. А вот Вивьен новые клиенты пригодятся.

— Почему бы нам не обсудить все это за кофе? — предложила я. — От вашей кондитерской так восхитительно пахнет, что я прилетела на запах, как пчела!

— Прекрасная идея! — обрадовалась Вивьен и повела меня внутрь.

В такой ранний час посетителей не было, и мы уселись за столик в зале; Вивьен сварила кофе, разлила его по широким фарфоровым чашкам и подала на украшенном завитушками блюде ореховые эклеры, корзиночки с ранней клубникой и малиновый мильфей. Малина была еще кисловатой, но в сочетании с шоколадным кремом…

— Кто вас научил так готовить?

— Я сама научилась, — созналась Вивьен. — С детства любила сладкое… ну, по мне заметно! Потом, когда переехали в Райстон, пришлось заплатить нескольким кондитерам, чтобы обучили тонкостям. Я хорошо чувствую тесто… Кстати, Марша — такая же. — Она кивнула в сторону кухни, где гремела подносами помощница. — Понимает продукты.

Мы болтали о приезде принца, закупочных ценах на сахар и амулетах, которые Вивьен собиралась у меня заказать, и естественно, даже не заметив, как, перешли на «ты». Утреннее солнце наконец оккупировало Лавандовую улицу, и витрина засияла марципановым блеском. Толстенькие бока пирожных, тарелки со сценками из сельской жизни, цветы на фарфоровых чашках и нежный голос Вивьен — все это погрузило меня в спокойствие, как будто завернули в теплое одеяло. В бело-золотом кувшине стоял букет сладко пахнущих роз, и этот запах напомнил мне Аддисон-Холл и тамошнюю оранжерею. Кажется, я скучаю, а ведь недели не прошло, как приехала!..

— Мне жаль, но я должна идти на кухню, — сказала Вивьен. — Чем сегодня займешься из своего длинного списка дел?

— Хочу заглянуть на блошиный рынок. Напомни, где он?

— Площадь Трех Королей, довольно далеко отсюда. Возьми кэб. И следи за деньгами, развелось карманников… А, впрочем, зачем я говорю это артефактору! Наверняка у тебя зачарованный кошелек.

Площадь Трех Королей находилась неподалеку от Великого тракта, пересекавшего город подобно карающему мечу. Когда-то давно я несколько раз побывала здесь с тетей и с тех пор влюбилась в блошиные рынки с их неповторимой атмосферой и невероятным выбором. Блохи здесь уже пару веков как не выпрыгивали из ветоши, их место заняли бойкие продавцы, пытающиеся всучить тебе свой товар не первой свежести. И лишь опытный покупатель мог определить, стоящая перед ним вещица или деньги будут потрачены впустую.

Здесь толклась самая разная публика. Откровенно нищие жители Райстона, либо принесшие на продажу остатки скудного имущества, либо пытающиеся купить что-то совсем подешевке. Ушлые торговцы, что скупали барахло в бедных кварталах, на похоронных распродажах или в комиссионных магазинах и потом перепродавали втридорога. Скромные пожилые леди, овдовевшие и вынужденные понемногу избавляться от ценного имущества. Задорная молодежь, для которой торговля была чем-то