– Ага. А видел ты, как бык ведёт себя в охоте? Как прыгает с кобылой жеребец?

– Видал! Ну, как не видеть? Как взбесится!!И свой конец всё норовит засунуть ей под хвост. А после этого всегда приплод бывает. Всё стадо в рост. И у людей, я думаю, всё также… Но…сомневаюсь. Вот где у женщин хвост?! Скажи, старик, кто это «старый Под»? Он всё должон сказать.

– Под – это я. Тебя сегодня научу я. Твой черед. А хвост? Да нафига он нужен? Ей есть чем удивить тебя. И кое-что хвоста получше, как я смекаю, ты сможешь увидать. Сейчас ты должен слушать, что скажет старый Под. Не лезть с вопросами вперед и – не перебивать. – от слов жреца невольно тело Клёна застонало, особенно живот. Кровь в голову ударила и застучала. Стало жарко!

Под мерно и спокойно продолжал, меж тем, как Клён дрожмя дрожал: « Вот выпей толику питья, свежей, чтоб стала голова и мысли чисты. Глаза не затуманены, свободны от стыда, лучисты. Слушай дальше и мотай на ус, да, чур, – не путать! У женщин между ног – и у твоей Малаши тоже – прекрасная лагуна есть.

Ни с чем её не спутать. На розу красную похоже. Среди волос лобка она раскинута привольно. Её для жертвы брачной берегут, для молодого мужа, все матери невест.И сами девы. Но – далеко не все. У нас – всё добровольно.

Но если сохранят, то это –честь. Отсюда пир – честной. Ну ладно. Я отвлёкся прозой. Так… что дам дальше? А! Самый вход для члена твоего чуть ниже центра этой розы.И до поры он запечатан плевой. – старик сказал, как по спине ожег лозиной!

Мороз продрал по телу молодца. Так возбуждающе была картина. И вдруг почувствовал Клён всей своею кожей…. рост своего конца… Поменьше был он, чем у жеребца… но всё же…! Казалось, – тело порвалось на части! Невольно Клён не то рычал, не то мычал, из-за внезапно накатившей страсти.

– Спокойно, парень. – голос вдруг возник, который, было, сгинул. – Малаше этак плохо будет от тебя, лишь мучить будешь ты её любя. Возьми горошину вот этой мази, – старик другую плошку пододвинул. – Ты растопи её меж пальцев и успокой свою головку ты меньшую, что вертит головой твоей большой.

С трудом уже удерживая разум, одной рукою Клён открыл, другой –помазал. Слегка зажгло, но… – напряженье отлегло. Вернулся слух, качало, правда, тело. Но буйная и яростная дрожь, куда-покуда улетела.

– Когда пойдешь обратно к ней, возьми две эти плошки. В них тут лежат и масло и горошки. Меня ты слышишь? – Не забудь!

– Не беспокойся, жрец. Возьму! Уж, как-нибудь!

– Тогда, пожалуй, к главному приступим. Всё, что сказал я, возбудило страсть и тела твоего мученье. А цель конечная – глубокое слиянье тел, и этого слиянья наслажденье.

Ты ощутил лишь дальние раскаты явленья грозового страсти. По-настоящему всё это ощутишь с Малашей только. Ей тоже наслажденье подарив, и бабье счастье. Его раскаты громовые вас будут ослеплять и оглушать по многу раз. Опять, опять и снова, и опять. Но надо этому учиться. Иначе может ничего не получиться – одно мученье, а не наслажденье. По-всякому то сделать можно. Но если хочешь счастье получить, всё делать надо умно. Осторожно.

– Так в чём тут сложность? Нужна какая осторожность? – нетерпеливо Клён спросил, стремительно вставая, от переизбытка юных сил.

– Ты сядь. Уж через пять минут должны с тобой мы возвращаться. А я тебя ещё не обучил, как там тебе впервой с твоей женой сношаться.

– Давай скорее, жрец, я рвусь туда, как рвётся жеребец к кобыле. Спасу нету!

– Ничего… Ещё успеешь взять её до свету раз восемь-десять. Коль слушать будешь ты совета моего, а не головку члена твоего. Она из тех ещё – болтунья. Она – твой первый друг и первый враг. Запомни, паря, это твёрдо. Вот прямо так … – и старец крепко сжал кулак. – И в жизни это – не пустяк. Что будет говорить она тебе, всегда потом ты должен будешь взвесить. Раз десять. И ещё раз десять.

Ну ладно. Сейчас мы о другом…Туда придя, её нагой увидишь. И сам ты будешь наг кругом. Её твой вид, твой член, я чаю, испугают. Но ты мне врал, или не врал, что ей не враг?

– Ни-ни, ни голый я и ни одетый, я ей – не враг. Скажи, что дальше делать лучше? Не томи!

– За руки ты её возьми, лицом к ней стоя. Скорей всего, на член она уставится глазами, пусть посмотрит. Он мно-о-о-ого ей скажет до того, как на неё возляжет. Не торопись и ласково лицо ей подними, чтобы глаза в глаза смотрели не мигая. В тот миг себя почувствуешь ты господином. Всё сущее в твоих окажется руках: любовь в ней вечную родить, иль муку ада, иль нехоть, или тяготу и страх.

Смотри в глаза внимательно и нежно, и взгляд её держи, не уставая. Потом тихонько привлеки к себе, тихонько, но – неотвратимо. Твой член толкнет её в живот. Ему не уклониться мимо. Ея он мимо не пройдёт. Она вздрогнёт, тихонько ахнет, вот это – то, что нужно. От живота её ты тоже задрожишь. Ну и дрожите дружно.

Не слишком медля, рот её на вдохе, закрой нежнейшим поцелуем. За низ спины её к себе прижми, чтобы почуяла героя твоего. Не бойся, не сломаешь ничего. Вдоль ваших тел, и наверх глядя, твой член расположиться. И будет дергаться слегка и биться, стучась ей в чрево. Всё это делая, ты наслаждайся, смотри, руками гладь.

И ей, Малаше, всё позволь, коль сможет отойти она от онеменья. Закинь ей руки за спину твою, и подними на руки. Поменьше говори, пусть тело говорит, сейчас его уменье тебя умнее. И этот разговор двух ваших тел – важнее для серьёзных дел.

Скорей всего, она немая будет. Свалилось ей на голову всего: от ложа брачного, до члена твоего. Неси её уже на ложе, где в изголовье плошки две положил. Надеюсь, хватит у тебя терпения и сил?

– Не смейся, старец, мне силы хватит хоть куда её нести – нет ничего дороже.

– И то… – святая простота… По центру сядь, взойдя туда ногами. И, обнимая тело нежное дрожащее её горячими руками и губами, целуй её, не