Читать онлайн Лики старых фотографий, или Ангельская любовь - Юлия Ник

Посвящается великим учёным и создателям, строителям и рабочим первого города атомной промышленности и атомной энергетики в СССР, городу, в котором была создана начинка атомной бомбы РДС-1, навсегда похоронившей мечту англосаксов разрушить и уничтожить Советский Союз. Городу Челябинск-40, его жителям и специалистам, всем людям, которые заслонили собой нас от атомной аварии 1957 года, посвящается.

Пролог

Существует множество книг о самых разных событиях, интересных судьбах, свершившихся в жизни чудесах, подвигах и предательствах. Только послевкусие от прочитанного со временем приобретает один вкус и смысл. Один. Но времени для понимания этого требуется разное в зависимости от жизненного опыта человека, от пережитого и прочувствованного.

Все книги об одном — о любви. Земной шар вертится вокруг любви человеческой. И эта книга тоже о ней. Но давно известно, что, даже слушая или читая одни и те же слова и фразы, каждый читатель воспринимает каждый звук, или даже букву, по своему, налагая их на свой личный опыт. Поэтому, если быть точным, ни один человек не в состоянии понять другого до конца. Совершенно понять. Даже самого близкого и любимого. Мать не до конца понимает своё дитя, а он — свою мать. Всегда остаются непонятые закоулки, логические ударения и, в конце концов, смысл, заложенный одним человеком в какую-то фразу, изменяется другим человеком иногда до неузнаваемости. Именно так, благодаря субъективному «недопониманию», или же сугубо сознательно, и меняется изложенный кем-то исторический смысл событий, их причины, их следствия. Но и смысл-то тоже меняется, и неизменно из-за чьей-то любви. Обязательно из-за любви. «Ищите женщину!» — известный посыл французов, искушённых в изложении перипетий человеческих страстей.

И только сама любовь человеческая, как острая вершина, прорывается через все недоразумения, недомолвки, искажения, через всё — и непреодолимая и животворящая устремляется ввысь, взывая к лучшим чувствам человека. Она одна остаётся, неизменная и сияющая, сокрушающая всё своей мощной силой притяжения и вечной юностью чувств.

Это основное чувство, владеющее человеком, — главный стимул его поступков. Всех поступков: от самых высоких вершин духа до самых низких, грязных и позорных.

Бог — есть любовь. Бог — это всё, что нас окружает.

И что ты сам, в котором обязательно есть Его частица, творишь с собой, со своей частицей Бога, того ты и достоин.

Меня окружает моя семья. Мой дом. Мой сад. Мой город. Мой лес. Мои озёра. Моя страна — Родина моя. Это — мой Бог. И всё, что есть в ней хорошего — сохранили и сделали люди. И всё, что есть в ней гадкого и позорного — натворили и творят люди.

И я.

Нет, в принципе, я — человек хороший, не жгу лесов, не выбрасываю объедки с балкона, даже не курю и не пью. Но иногда. … Да нет, вру я. Но часто я — просто молчу, не хочу связываться с теми, кто выбрасывает помои, мусор прямо из окна на газон. Прохожу мимо, когда орут на ребёнка. Стараюсь забыть спящего у цыганской или таджикской «мадонны» опоенного опием малыша. Стыдливо бросаю сосиску брошенному котенку. Брошенному ЛЮДЬМИ котенку, но себе его не забираю, и не устраиваю его в приют, ибо уже живёт у нас в семьях четыре таких. У нас всегда такие потеряшки жили, и мне некогда проявить любовь ещё к одному несчастному существу. Нет времени.

У нас сегодня ни на что не хватает времени. А ведь: «…есть только миг — за него и держись…»

Во время войны оставалось огромное количество оставшихся без дома животных. Некоторым везло, проходившие мимо наши солдаты забирали их с собой, кормили, «усыновляли» котами или «псами полка», взвода, роты, Находили для них минуту ласки, кормили своим пайком, сохраняли им жизнь. Они сохраняли не просто жизнь щенку или котенку, не говорю уже о детях, легендарных «сынах полка». Эти солдаты, обожженные ненавистью, яростью убийства врагов, потерей друга, который тебе в окопе последний табачок в газетку для «козьей ножки» ссыпал, задыхаясь неизбывным горем от потерь близких, жен, детей, матерей и отцов, от сожженных дотла, с таким трудом и любовью построенных для самых своих любимых, домов, — живые солдаты в этом котенке, ребёнке, щенке Родину свою сохраняли. Бога в своей душе оберегали. Для дальнейшей жизни оберегали. Для нас с вами. Для меня.

Они уже далеко от нас.

Я стою на коленях перед их памятью. И плАчу. Плачу о Победителях, сражавшихся на войне и со звериным упорством работавших в тылу. Сколько любви, тепла и нежности они не дополучили? Сколько часов недоспали, сколько лет недолюбили? Они рядами уходили из жизни: в сорок первом проклятом, в сорок втором замороженном, в сорок третьем решающем, в сорок четвертом победном и в сорок пятом, особенно обидном… Ведь до Победы уже рукой дотронулись.

А шестого и девятого августа сорок пятого года на Хиросиму и Нагасаки были сброшены две бомбы с шутливыми и миленькими названиями: «Малыш» и «Толстяк».

Не для добивания Квантунской армии сбросили их. Для русских были сброшены эти «шутливые ребята». Просто тогда, в сорок пятом, весь МИР, спасенный русскими от фашизма, встал бы на дыбы, если бы англосаксы осмелились сбросить бомбы туда, куда политически метились. Не случайно взрыв первых в истории современного человечества атомных бомб был произведён в дни проведения Потсдамской конференции, на которой главы стран-победительниц договаривались о послевоенном переустройстве мира.

Да, конечно, англосаксам тогда можно было за содеянное зверство прикрыться реваншем за Пирл Харбор. Да, конечно, Япония — союзник Гитлера, да, конечно, опыты японских учёных-изуверов, вздымающие ужасом волосы на голове, над захваченными в плен «брёвнами» — так назывались у них люди, предназначенные для опытов по быстрому высушиванию в камере, например, куда японцы однажды поместили мать и дочку, и мать пела своей дочурке высыхающим горлом колыбельную, пока та ещё была жива. Для опытов по определения порога жизни при обескровливании, по определения болевого порога смерти и прочих «научных опытов».

Всё так.

Только БОМБА начала создаваться ЗАДОЛГО до всех этих «объясняющих» причин. Уже в тридцать девятом году все научные разработки на «атомные» темы в Америке были засекречены. А начались они и до этого, ох! как задолго! Все научные силы Америки были нацелены на этот проект.

А в сорок третьем стало очевидным поражение Фашистской Германии.

— Ну и что ж?! Прекрасно! — распухшая от жирных военных заказов промышленная Америка, выплывшая из своего кризиса и депрессии тридцатых годов за