мне проросло. А с другого края посмотреть, што ж ему и не прорасти? Когда такая большая охота идёт, что, кажись, и камень веточку пустить может.

Великое это Господне снисхождение нам людям – охота друг к другу.

Вот уж и приехали мы, кажись? Так и есть. Приехали! Энта вон толпа народу – всё мои, ведь, стоят. Энто только часть малая. Объезд я перед смертью делаю. Всех, инда, объеду. Как же? Мне Фролушке полный отчет дать надо, как они тут живут без нево. Он их видит, но уж лутше я самолично всё посмотрю и ему расскажу. Ждёт он меня, волнуется. Там, говорит, люди вновь, как бы молодыми стают, лет сорока с небольшим, как в пору моей-то большой охоты. Хорошо бы так-то. У старших была, – слава Богу всё. Теперь середние пошли. И сосчитать не могу, сколь их тут сейчас собралось. Должно пятьдесят два быть, энто до правнуков. Только четыре сына тут и внуки, седые все. Но энто ништо. Природное. У старших детей поболе, там уж и прапраправнуки пищат, своё требуют. Так-то славно.

А и всего от нас с Фролушкой за семьдесят семь годочков народилось уже больше тысячи человек с нашей кровью до четвертого колена. Они уж не такие плодовитые, как мы. Боятся, инда, что земля не прокормит. А она нас, матушка, кормит да лелеет, мы и заселить-то её не можем, как след. Прокормит уж всех, только работай.

Всё. Встали, кажись, совсем? Слава Богу. Сейчас уж и за мной зайдут.

Энто не твой ли голубчик тебя ждёт? То-то и смотрю, весь вытянулся. А хороший он у тебя. Хороший. Справненький, и ноги крепко стоят, и не хлипкий. И задочек-те упругий, мужской. А лицо-те у ево доброе. Ну вот! А чего ж ты? Да роди ты ему ребеночка на погляденье, на утешение! Што ж ему теперь в самой силе и след на земле не оставить? Роди. Хороший он отец будет, заботливый. Смотри, пальтецо тебе принес. И взгляд-те у него на Фролушку похожий, смотрит неотступненько, только что крылышки на спине не трепещуться, как тебя глазом ищет. Это у всех хороших мужей так-то бывает. Не кажный так-то будет. А потом ты меня спомнишь через года два. Меня уж и не будет вовсе, к Фролушке уйду.

Почему спомнишь-те? А как же? В большой ты охоте будешь тогда к мужу. Вот и спомнишь меня, Слава Богу. Ну, идите, идите, увидал он тебя. А я попозже, пусть народ схлынет, мне торопиться теперя некуда уж. Придут за мной. А и всего-те вам хорошего, и здоровьица, главное. Господь с вами».