Какой, к демонам, стейк?!

– Ч-что? – У меня сбилось дыхание, а мысли рассыпались, как бусины с порванной нитки.

– Прожарка, – терпеливо пояснил Калеб, наклоняясь чуть ближе. Я чувствовала тепло его дыхания на своей коже, слишком близко, слишком неправильно. – Ты же обычно любишь с розоватым центром, верно? Или предпочитаешь полную прожарку?

– Калеб… – Я снова попыталась отодвинуться, но куда? Позади уже не было места, а мои ноги предательски подкосились.

– Хотя, – продолжил он, игнорируя мои попытки сопротивляться, – есть мнение, что лучше всего получается, если сначала запечатать корочку, а потом довести до нужной кондиции в духовке. Как ты считаешь?

Он снова коснулся моего лица, легко, едва ощутимо, почти нежно.

Я хотела сказать что-то резкое, но в голове были только проклятые обрывки мыслей: как жарко… как близко… как приятно…

Я вцепилась пальцами в косяк, чтобы не сделать что-нибудь глупое.

– Ты дразнишь меня.

– Я? – удивился Калеб, и его палец прочертил линию моей скулы, затем подбородка. – Разве?

– Отпусти, – попыталась сказать твердо.

– Почему?

– Потому что ты… ты…

– Обсуждаю ужин?

Я застонала – это было невыносимо.

Он усмехнулся, будто знал, как я сейчас разрываюсь.

– Ты не представляешь, Лайра, – прошептал он мне на ухо, и мурашки побежали по спине, когда его дыхание коснулось кожи, – как забавно видеть тебя такой.

– Какой?

– Задумчивой. Покрасневшей. Очень, очень сбитой с толку.

Я резко вдохнула, но воздух будто не доходил до легких.

– Ты ведешь себя как…

– Как кто?

– Как ты!

Калеб хмыкнул, наконец отстраняясь, и мне потребовалась целая секунда, чтобы осознать, что он больше меня не касается.

Но ощущение его пальцев на моей коже не проходило.

– Ну что, пойдем найдем мне рубашку?

А я, все еще ошеломленная, молча кивнула.

И как ни в чем не бывало он пошел за мной в спальню родителей, которая располагалась в самом дальнем уголке дома.

В голове стоял звон.

Что это, демоны его забери, только что было?!

Я чувствовала, как горят мои щеки. Ощущала след его пальцев на губах. До сих пор будто слышала низкий, насмешливый голос прямо у самого уха.

Калеб просто дразнил меня. Конечно. Он всегда умел играть с чужими эмоциями – спокойно, уверенно, зная, когда надавить, когда остановиться.

Но раньше это не касалось меня.

А теперь…

Теперь он видел, как я смотрю на него. Видел, как реагирую. Видел, что мне не все равно.

И это хуже всего!

Покопавшись в шкафу, я отдала ему рубашку и хотела выйти, но Вандерхилл поймал мое запястье и сказал:

– Останься. Вдруг не подойдет, дашь что-нибудь другое.

– Хорошо, – кивнула я и повернулась к мужчине спиной.

Бессовестный гад был абсолютно спокоен. Как будто только что не прижимал меня к косяку и не касался моей кожи с мучительной неторопливостью.

Как будто не чувствовал, как подрагивали мои пальцы.

Как будто не знал, что если бы он тогда наклонился еще чуть ближе…

…я бы его поцеловала.

Глубоко вдохнув, я заставила себя сосредоточиться. Завтра все закончится. Калеб больше не будет частью моей жизни.

Я снова смогу дышать.

Смогу?

Демоны… Почему же внутри так пусто?

– Вроде бы нормально! Лайра, кстати, а я рассказывал тебе о…

Калеб говорил совершенно спокойно. О какой-то ерунде! Вроде бы излагал занимательнейшую историю из личного сборника «Стажировка на границе» – как сослуживец учил его готовить пресловутые стейки.

В итоге рубашку моего отца капитан, конечно же, натянул.

И даже застегнул! С трудом.

Но мне казалось, что вещь треснет по швам от любого слишком резкого движения широких плеч Вандерхилла.

Хоть как-то я пришла в себя только на кухне во время ужина. И, надо отдать поганцу должное, во многом это произошло благодаря его разговорам обо всем на свете, в которых мне было достаточно просто поддакивать. Но постепенно мозг выходил из ступора.

После ужина кухня была убрана, посуда вымыта, огонь в камине притушен, оставив в комнате мягкое теплое свечение. Дом наполняла умиротворяющая тишина, которую нарушил спокойный голос Калеба:

– Как насчет того, чтобы сходить в театр на выходных? Говорят, сейчас идет отличная пьеса «Зов серебряной луны». В университете ты такое любила. А потом можно поужинать.

Я замерла, не сразу поняв, что он только что сказал.

– Калеб?.. Какой театр? Завтра мы идем к Фелле.

– Ну да, – безмятежно признал он, поправляя манжету. – А на выходных можно сходить в театр. Или ты хочешь чего-то другого? Например, съездить в мой загородный домик. Он маленький, но очень милый.

Я выронила полотенце, которым только что вытирала руки, и вцепилась пальцами в край стола, пытаясь удержаться на плаву в этом безумии.

– Калеб… нет. Все закончится завтра. Не будет театра. Домика. Совместных ужинов. Ничего не будет!

Сама не знаю, почему я не разрыдалась.

Калеб внешне оставался спокойным, но в его глазах что-то вспыхнуло. Он шагнул вперед, схватил меня за запястье, заставляя повернуться к нему лицом.

– Посмотри на меня, Лайра.

– Отпусти.

– Нет.

Я попыталась вырваться, но он лишь крепче сжал мои пальцы. Еще шаг – и между нами почти не осталось пространства.

Его ладонь коснулась моей щеки, теплая, твердая, уверенная. Он провел по скуле, скользнул к губам – большим пальцем легко, едва ощутимо обвел их контур.

– Это неправильно… – прошептала я, едва дыша.

– Неправильно? – Калеб наклонился ближе, его губы почти касались моих. – А что, по-твоему, правильно?

Я разомкнула губы, но не смогла ответить. Потому что он больше не спрашивал.

Он просто поцеловал меня.

Сильно. Глубоко. Так, будто хотел раз и навсегда разрушить стену между нами.

Я даже не успела подумать о том, чтобы оттолкнуть его. Я ответила.

Мои пальцы зарылись в его волосы, притягивая ближе. Его руки скользнули по моей спине, сжали талию, требовательно прижимая к себе. Поцелуй разгорался с каждой секундой, становился все более жадным, все более сумасшедшим.

Калеб прижал меня к стене, его горячие губы спустились к шее. Мое дыхание сбилось, тело дрожало под его пальцами.

Я не помню, как мои пальцы расстегнули верхние пуговицы его рубашки. Не помню, как сама выгнулась навстречу, впиваясь в его губы.

Я помню только, как он стянул с меня кофту.

Как пальцы прошлись по обнаженной коже, горячие, почти обжигающие.

Как он наклонился ниже, прижимая губы к ключице.

Как его руки легли на пояс моих штанов, а пальцы уверенно потянули ткань вниз…

Я очнулась в ту же секунду.

– Нет!

Я резко оттолкнула его, задыхаясь, с колотящимся сердцем, как будто пробежала