Шрифт:
Закладка:
– Отвернись, – наконец изрек губернский секретарь, чтобы сохранить хоть какую-то тайну, например комбинацию цифр для открытия «сейфа».
«Может, он специально поддается, чтобы меня задобрить и отвести от себя подозрения? Или реально хочет помочь? Черт его разбери! Но на Саввича больно смотреть, это ж какой-то мазохизм – позволять капорнику, бывшему уголовному, по сути, устраивать обыск в своем рабочем кабинете!» – подумал Жора. Но вслух сказал уже другое:
– Ничего нет.
Несгораемый шкап закрыли так же быстро, как и открыли.
– И что мы вообще могли здесь найти? – проворчал хозяин кабинета.
– Это вопрос…
– Ты бы сначала на него ответил, а уже потом рылся в бумагах уважаемого человека…
– После драки кулаками не машут…
Напоследок Ратманов поднял наугад один из черновиков на окне, где почерком чиновника для поручений было выведено: «Воронъ ворону глазъ не выклюетъ, а и выклюетъ, да не вытащитъ». Повертел некоторое время бумагу в руках да вышел из кабинета вслед за Двуреченским.
Подельники знатно припозднились, но так и не ответили ни на один из заданных самим себе вопросов.
Где сейчас Корнилов? Кто есть Двуреченский? Может ли Ратманов, он же Бурлак, до конца ему доверять? Почему Двуреченский настолько доверяет бывшему уголовнику Ратманову? И кто вернет попаданца в будущее, если Викентий Саввич таки не Корнилов, а самостоятельная дореволюционная сущность, не помышляющая себя более никем, кроме как чиновником по поручениям при главе московского сыска в 1908–1915 годах…
4До особняка на Чистых прудах ехали молча. Каждый думал о своем. «Интересно, о чем таком важном размышляет мой подельник?» – прикинул Георгий и как бы невзначай бросил взгляд на Двуреченского. Но тот и вида не подал, что у него на уме.
«Рожа кирпичом. По ее выражению фиг поймешь, – продолжил анализировать Ратманов. – Вспоминает последние инструкции от Кошко или секретные задания от Службы эвакуации пропавших во времени? Только делает вид, что его ничего не волнует, или действительно спокоен, как удав, потому что находится в своем родном теле и не помышляет ни о каком другом?»
А Корнилов… тьфу ты… Двуреченский как ни в чем не бывало разглядывал дома на московских бульварах. Будто первый раз здесь проезжал, ей-богу! Но в остальном ничего особо подозрительного не делал. И на этом фоне Георгий решил вспомнить, какие «корниловки», то есть специфические привычки, были у подполковника ФСБ…
«Дай бог памяти… Помню, он часто тер нос. Так и этот трет… Хотя… Это больше по части физиологии.
Попробуй-ка иметь такой длинный нос и периодически его не теребить? Что еще? Тот был очень разговорчив, этот – потише. Но кто его знает, может, тактика такая, а может, действительно совсем другой человек… Из общего – оба любят поруководить. Но тоже мне, сенсация… Занимая такую должность при Кошко, грех не руководить. Хотя этот как будто помягче…»
– Ты что-то сказал? – Двуреченский привычно отвлек попаданца от занимательных мыслей.
– Я что-то сказал? – Ратманов повторил за чиновником и сам же задумался: «Что из всего передуманного я мог произнести вслух?»
– Значит, показалось.
– Угу.
Автомобиль наконец поравнялся с особняком Двуреченского. Дворник вновь смерил попаданца неодобрительным взглядом. Хозяин и гость быстро прошли внутрь.
«Ворон ворону глаз не выклюет», – все еще повторял про себя привязчивую фразу Ратманов. Чтобы от нее избавиться, даже помотал головой – в то время, пока поднимались по лестнице.
– Как самочувствие? – тут же справился губернский секретарь.
– Великолепно… Продолжим обыск в доме?
– Не надоело еще?
Ратманов усмехнулся – не на того напали! Он привык доводить начатое до конца:
– Вот когда снимем все вопросы, тогда и закончим.
– Думаю, Корнилов тоже не дурак…
– Не дурак, конечно, точно не дурак! Но в будущем и не таких раскалывали…
– Тогда валяй, весь дом в твоем распоряжении.
– Правда? А ты? Не поможешь?
– Я умываю руки и… в душ.
– Душ? В начале двадцатого века? – Ратманов скептически сморщил лицо.
– Да, душ. Здесь все по последнему слову техники.
– Ну да, ну да.
– Не буду тебе мешать, а ты не мешай мне.
– Лады. Иди мойся. С легким паром!
Ратманов воспользовался образовавшейся паузой, чтобы облазить буквально весь дом. Даже на кухню забрел и перекинулся парой слов с прислугой. Впрочем, не стал там особенно жестить. Все же он числился гостем, и привлекать к себе излишнее внимание, вызывая подозрения еще и в собственный адрес, в его планы не входило. Он лишь спросил кухарку:
– А Игорь Иваныч, то есть Викентий Саввич часто к вам заходят?
– Игорь Иванович? Не знаем такого. А Викентий Саввич все больше у себя-с, наверху-с.
– Понятно. Ну, извините за беспокойство.
– Ничего-с. А ежели хозяин прикажет, мы и здесь накроем, и туда вынесем, где скажете-с.
– Понятно. Спасибо.
– Вы только не волнуйтесь!
– А я и не волнуюсь! – Ратманов инстинктивно ощерился и лишь потом сообразил, что его ни в чем не подозревали.
– Ну вот и хорошо…
«Милая женщина… Которая никогда не видела Игоря Ивановича или просто не говорит об этом. Хотя по первому впечатлению – похоже, что не врет», – подумал он.
Напоследок Георгий снова засел за бумаги начальника. Доносы, незначительные подношения, хозяйственные вопросы, письма родне в Ярославскую губернию, пословицы и поговорки… Все тот же «Ворон ворону глаз не выклюет, а и выклюет, да не вытащит», да еще и по нескольку раз на одном листе. Фу, о чем он только думал… Вернее, о ком.
А вскоре и сам Викентий Саввич пожаловали-с из душа-с. Чистыми, преисполненными сил и даже с шуточками, что за новым Двуреченским водилось не так часто, как за старым.
– Ну что, поймал дезертира? Стоило тебя одного с ним оставлять?
– Не поймал. Пока. Вдвоем управились бы быстрее… – пробурчал Жора.
– Ну, извиняй… Я вообще на такую работу не подписывался!
Ратманов кивнул и замолчал. Других планов на вечер, кроме как вывести на чистую воду Двуреченского, у него не было.
Зато были у чиновника для поручений. Тот быстро сообразил на двоих, достав откуда-то штоф с водочкой и пару бутылей с другими напитками, а также поднос с икорочкой и иной щедрой закуской начала XX века.
– Давай-ка пригуби, а потом еще расскажешь о будущем.
– Давай. О твоем, что ли?
– И о моем. И об общем. А то я все меньше верю в твои россказни о попаданцах и путешествиях во времени. Убеди меня!
– А что, еще не убедил?
– Да как-то слишком складно все у тебя. – Двуреченский поморщился от проглоченной целиком дольки лимона. – А с другой стороны, деталей не хватает, чтобы составить какое-то внятное впечатление. Царя убьют со всей семьей, даже дочек и подростка-сына не пожалеют… Красный террор, гражданская война, всех буржуев к стенке или в эмиграцию… Жуть какая, прямо не верится!
– Увы,
