до командира какого-нибудь корпуса, лишь бы в другом округе, желательно Киевском. И спустя некоторое время его действительно поставят во главе 12-го армейского корпуса на Украине. А пока, чтобы не обижать старика, Брусилова повысили до генерала от кавалерии. Чин соответствовал аж второму сверху классу Табели о рангах и предписывал окружающим обращаться к его носителю не иначе как к «вашему высокопревосходительству».

Случилось это повышение не далее как 6 декабря 1912 года. Ну а спустя всего несколько дней его высокопревосходительство уже мчало под стук колес в Первопрестольную. Алексей Алексеевич любил Москву, как и многие. А отмечать повышение решил в еще одном знаковом ресторане древней российской столицы. Помимо «Эрмитажа» и «Праги» офицеры и другие заслуженные члены общества любили покутить в «Яру», или «Яре», что на Санкт-Петербургском шоссе. Даже Пушкин бывал в этом заведении, хотя в другое время и по другому адресу, о чем оставил бессмертные строчки: «Долго ль мне в тоске голодной пост невольный соблюдать и телятиной холодной трюфли «Яра» поминать…»

Предвкушая веселую встречу с близкими и прежними однополчанами, новоиспеченный генерал от кавалерии в одиночестве сидел в купе поезда, смотрел в окно на бескрайние «белорусские степи» и раскладывал карты. Мы помним любовь Брусилова к гаданиям и оккультным практикам – общей тенденции тех лет. Ну а карты были в моде всегда. По замысловатому пасьянсу выходила «дальняя дорога» и «неожиданная встреча». Потому пожилой военный даже бровью не повел, когда в дверь купе постучали…

– Да, да, войдите, – спокойно сказал Брусилов, решив не демонстрировать командного голоса.

Дверь отворилась. На пороге стоял неизвестный. Одет не как рэкетир, но и не как представитель аристократического сословия. Серединка на половинку. Из разночинцев, в лучшем случае обедневших дворян. Генерал смерил его взглядом. А неизвестный столь же пристально осмотрел с головы до ног самого генерала. Нет, этот человек не случайно забрел именно в это купе, подумали оба.

– Представитесь? – Брусилов первым прервал паузу.

– Вряд ли моя фамилия вам скажет о чем-то, – был ответ.

Кавалерист немного напрягся, но вида не подал:

– Тогда чем могу служить?

– Мы предлагаем вам перейти на правильную сторону, – сразу взял быка за рога непрошеный гость.

Брусилов откинулся на мягкую спинку сиденья первого класса:

– Это какую же? И кто это мы?

– Вам известно, какую, – был ответ, по крайней мере, на половину вопроса.

Генерал задумался и даже усмехнулся. В его голове пронеслось сразу несколько мыслей. От того, что перед ним мог стоять немецкий шпион, до возможной встречи с пламенным революционером, который с кем-то попутал Брусилова.

– Не объяснитесь подробнее? Я как-то, знаете…

– Вот тут все. Просили передать.

Неизвестный протянул Брусилову бумажный конверт, напряженно посмотрел по сторонам коридора поезда и исчез почти так же быстро, как и материализовался за минуту до того.

Генерал принял бумагу и сразу же положил ее в самый глубокий карман. А потом подошел к дверям и высунулся наружу. По коридору шел уже официант и широко улыбался:

– Ваше высокопревосходительство, что-нибудь к чаю?

– Это можно… Вы не видели, куда зашел хм-м… неизвестный, который только что вышел из моего купе?

– Никак нет! – почти прокричал молодой официант. – Никого не видел!

– Понятно… Ну принесите, что у вас есть к чаю…

– К чаю у нас… – И официант принялся перечислять то, что уже не имело сколько-нибудь значимого отношения к нашей истории…

Уже довольно скоро Брусилов был в «Яру». Дорога до недавно модернизированного Александровского вокзала, который впоследствии назовут Белорусским, пролетела незаметно. А до Санкт-Петербургского шоссе, где располагался ресторан, любящий конные и пешие прогулки генерал дошел своими ногами. И даже быстрее, чем туда успели добраться его первые гости.

Сидя за столиком, военный задумчиво вертел в руках конверт, полученный от незнакомца в поезде. На предложение перейти на правильную сторону Алексей Алексеевич не ответил ни да, ни нет. А в посыльном примерно с равной степенью вероятности можно было заподозрить как германского шпиона, так и сотрудника охранки, как агента Службы эвакуации пропавших во времени, так и партизана…

По итогу Брусилов стал лишь чуть более подозрительным, чем раньше. Стараясь не подавать виду, просканировал окружающее пространство. И на миг даже могло показаться, что за ним следят…

3

Так… Где мы еще не были? Если бы кто-то оплачивал экскурсии по Москве 1912 года, возможно, отпала бы необходимость и в издании этой книги… Ну а гастрономический тур по съестным и питейным заведениям древней российской столицы был бы неполон без знаменитого «Ресторана Тестова» в Охотном ряду – еще одной визитной карточки Москвы тех лет.

Загадочный ротмистр и барон Борис Александрович Штемпель уже отпускал кучера, спешившись, не доезжая Кремля. Обедать он не планировал, по крайней мере, по нескольку раз в течение дня. И даже не по финансовым соображениям – как высокопоставленный сотрудник Охранного отделения, зарабатывал он недурственно. А по чисто физиологическим – слишком много встреч с разными персонажами. И обычно именно в таких дорогих ресторациях. Не реже, чем просиживание штанов на различных совещаниях или простаивание в коридорах, ведущих в высокие кабинеты.

У «Тестова» было, как всегда, многолюдно. А перед Штемпелем сидел человек с окладистой бородой и смутно знакомыми нам чертами. Ах да, еще у него был шрам, рассекающий левую половину лица, пусть и скрытый под большим слоем пудры. Не такая уж и тайна, но гадать не будем…

– Борис Александрович.

– Матвей Иванович…

Да-да, это был Матвей Иванович Скурихин, он же Казак, главарь одной из самых приметных и опасных банд Москвы, ныне – после нападения на Ратманова и Двуреченского – находящийся в бегах.

В один из самых популярных и респектабельных ресторанов города, буквально под стенами Кремля, атаман, разумеется, пришел со всеми возможными мерами конспирации: с упомянутой уже окладистой бородой, какую в обычной жизни не носил, в парике и неприметной кепке кошачьего меха, которую снял только сейчас. Но от Штемпеля, казалось бы, призванного его ловить, а не привечать, даже и не скрывался. Скорее наоборот, радушно улыбался и смотрел высокопоставленному визави прямо в глаза, не мигая.

– Не слишком ли людное место мы выбрали? – поинтересовался фон Штемпель.

– А мне тут даже покойнее, знаю каждого официанта и почти каждого гостя, – пояснил Казак.

– Хорошо, это ваш выбор.

– И твой тоже. – Казак загадочно улыбнулся, обнажив золотой зуб.

После чего и Штемпель несколько расслабился. Можно было предположить, что эти двое давно знакомы. И скорее всего, их связывало что-то большее, чем просто отношения того, кто ловит, с тем, кто от него бегает.

Мимо пронесли дичь, и Казак на секунду засмотрелся на еду:

– Что-то закажешь?

– Нет, спасибо, уже поел.

– Как там Двуреченский?

– Переживает немного. Потерять дом – не шутка.

– А Ратманов?

– У него все хорошо.

– Хорошо. Вы догадываетесь, зачем я вас сюда позвал. – Казак снова перешел на «вы», во многом для того, чтобы не порождать лишних вопросов у возможных случайных