И почти сразу выяснилось, что бравый морской офицер психически нездоров, ему все еще снилось крушение броненосца «Петропавловск» в марте 1904 года. На корабле тогда погибли сотни моряков, адмирал Макаров и художник-баталист Верещагин. Но Вырубов выжил. А затем каким-то чудом сумел зарекомендовать себя и в семействе Танеевых, и при дворе.

Чтобы через год после громкой свадьбы брак был расторгнут, муж отъехал в швейцарскую клинику для душевнобольных, а жена навсегда осталась «повенчана» с царской фамилией. Причем вне какого-либо официального статуса. Фрейлиной замужняя дама быть уже не могла. Но продолжала регулярно навещать подругу и плодить слухи о нездоровых отношениях с семьей номер один, распускаемых в том числе фрейлинами, которые носили это звание по праву.

Разумеется, Аня считала, что и сама виновата в несложившейся личной жизни. Вовремя не высказала своего веского мнения, соглашаясь с тем, что советовали другие. Или просто была не создана для обычной семьи, по воле истории родившись, чтобы прислуживать другим… Конечно, все это не могло не вызывать в ее молодой трепетной душе противоречивых чувств, сомнений и слез.

Вот и сейчас она плакала, отправляясь к себе домой, в небольшой флигель, тут же, в Царском Селе, отличавшийся от царских хором, где она проводила большую часть времени, размерами и… отсутствием нормального отопления. Согреться здесь можно было разве только горячим чаем. И когда она ставила самовар, в дверь постучали.

– Аглаша? – спросила Вырубова. Но ответа не последовало.

Кто же это?

Дверь отворилась. На пороге стоял неизвестный. Хотя это как посмотреть. Тот же самый, что был в поезде с Брусиловым.

Вырубова и гость посмотрели друг на друга как носители одной, известной обоим тайны. Известный неизвестный протянул неофициальной фрейлине конверт и, ничего не объясняя, вышел. Вырубова повертела послание в руках. И спрятала в самое надежное место – за лиф[20].

Конверт получил и барон Штемпель. Донесение ему протянули в окошко экипажа. И к настоящему моменту курьер успел ретироваться и тут. А ротмистр, в отличие от предыдущих адресатов, решил не прятать и сразу же вскрыл личное послание. Внутри одного конверта находился еще один, поменьше, с припиской «Борису Александровичу лично в руки». А в нем – совсем маленькая бумажка, размером с современную визитку, где черным по белому было указано лишь следующее: «13.12.12 по старому стилю на старом месте».

– Ротмистр! – барона окликнули.

Он спрятал письмо и улыбнулся знакомому, коих у него было пол-Москвы…

В разных местах Москвы заседали знакомые лица… Группа засланцев из Службы эвакуации пропавших во времени расположилась на очередной конспиративной квартире, чтобы вновь обсудить подготовку к Романовским торжествам, защиту царя и Отечества. Диктофон традиционно писал все для истории, хотя вот уже несколько лет большинство присутствующих не обращало на него особого внимания. Говорили что хотели. И часто не по делу. Давняя беда агентов-нелегалов во времени, которые привыкают к чужой жизни и через энное количество лет в прошлом начинают воспринимать установки из будущего с изрядной долей скепсиса. Как в обычном офисе, где работника больше волнует размер аванса или величина отпускных, чем миссия всей компании…

– Скажите, а кто вы по званию?

– Я-то? Здесь или вообще?

– Здесь. Кто вы вообще, меня вообще не интересует… – призналась строгая дама.

– Ротмистр. По-нынешнему капитан. Раньше чин соответствовал девятому классу Табели о рангах, но затем с упразднением майоров стал восьмым, и следующим будет уже подполковник.

– Поздравляю… Хотя я даже не просила проводить мне этот ликбез… Я просто спросила…

– Ну а я просто ответил!

– Коллеги! – вмешался голос третьего. – На повестке дня охрана царя, а вернее, недопущение его убийства, а вы обсуждаете черт знает что!

Агенты замолчали. Но вскоре снова оживились.

– О, зарплата пришла! – сказал кто-то, и у собрания появился новый повод…

Заседали где-то и партизаны. Они же анархисты времени. Почему-то тоже решили собраться 13-го. Встречей привычно заправлял партизан с позывным Монах. И даже находясь вне стен церкви, его продолжали называть так.

– Отче…

– Я же просил…

– Пардон… Вот последние бумаги по передвижению царской семьи в дни торжеств…

– Насколько им можно верить?

– Настолько же, насколько мне. Полиция скоро начнет во множестве привлекать к охране торжеств вольнонаемных и даже людей из уголовной среды. Не знаю, скольких они смогут поставить под ружье, но такая открытость почти наверняка выйдет им боком…

– Полагаю, и там не дураки работают… Значит, они предусмотрели эти моменты, и с высокой вероятностью я держу в руках фейк, фальшивую бумажку о передвижениях Романовых. Вот что царю в дни грандиозных торжеств, посвященных зарождению династии, делать в Таганроге, а? Его, насколько я помню из уроков истории, только при Петре Великом основали, а он, как мне помнится, первому Романову на престоле приходился внуком и даже никогда того не видел…

– Да какая фальшивка, я ее знаете где взял… – рассердился второй.

– Вот туда же и засунь!

– Фома неверующ…

– Я же просил!..

Примерно те же вопросы обсуждались 13 декабря и на очередном межведомственном совещании силовиков начала XX века. Присутствовали начальник Московского охранного отделения Мартынов и другие лица. Вот только его помощника Штемпеля не было. А заменяющий его чиновник Особого отдела Департамента полиции корнет Монахов сильно опоздал. Спешку выдавали испарина и учащенный пульс.

– Монахов, надеюсь, мы не оторвали вас от более важных дел? И где Борис Александрович? – Мартынов не преминул спросить и про барона.

– Отбыл по служебной необходимости, – ответил за него Монахов.

– Прискорбно, что барона с нами нет. Но ничего не поделаешь. Значит, у него были более серьезные дела! – Мартынов не скрывал недовольства. – Так вы за него? Тогда вперед, докладывайте вместо ротмистра!

Монахов кивнул. Чуть отдышался и бухнул:

– Нам нужны добровольцы!

Присутствующие переглянулись – мысль, в общем, и не нова, но не вот так, с порога…

– И много. Те, кто по велению сердца предложит свои услуги в деле охраны государя. Мы нашпигуем этими людьми толпу, как булку изюмом. Правительственных агентов не хватит, действующих чинов полиции тоже. Как показывает опыт, на торжества явятся десятки тысяч. И без добровольцев, проверенных в нравственном отношении, трудно будет обойтись. Обычно это члены Общества хоругвеносцев, или из Союза Михаила Архангела, или прочие, подобные им. Но осведомители из уголовной среды тоже подойдут. Более того, они – люди развитые, отчаянные, так сказать. Привыкшие нарушать закон, фартовые шагнут туда, куда торговец из мелочной лавки зайти постесняется. И окажутся полезнее дюжины хоругвеносцев. При условии, конечно, что ими будут руководить чины правоохранения…

Бывший Жора Гимназист коротал 13 декабря в ресторане «Эрмитаж». Но не будем забегать вперед и немного отмотаем время…

Глава 7. Личное дело

Новоиспеченный агент московской сыскной полиции Георгий Константинович Ратманов испытывал трудно преодолимое желание напиться. Он и раньше подмечал за собой особую черту. Непосредственно в моменты стресса, шока, каких-либо из ряда вон выходящих событий он оставался настоящим профессионалом, брал себя