Здесь Георгию, уже не раз пристававшему к Рите с фразой «здравствуйте, я – барон Штемпель», стоило бы не просто поперхнуться, но закашляться. Однако опытный оперативник Бурлак в теле Ратманова вдруг выбрал… стратегию молчаливого согласия со всем, что было или будет сказано. В том числе и для того, чтобы казаться менее пьяным. Отчасти ему это даже удалось. Правда, в этот момент он зачем-то держал перед глазами вилку и с лицом ненормального просматривал ее зубцы на свет.

– Ратманов! Георгий! Георгий Константинович! – услышал он наконец.

Его звал даже не Кошко, но все четверо вместе взятые.

– А это Монахов, Александр Александрович, вам предстоит поработать вместе, в тесной связке, – слово снова взял начальник сыска. – Некоторым из нас он знаком много лет, не один год из которых Александр Александрович отдал Охранному отделению. Сейчас коллега занимает ответственную должность в Особом отделе Департамента полиции. И он также будет обеспечивать безопасность на предстоящих торжествах.

– Ага, ага, конечно… – был ответ попаданца.

А неприметный четвертый наконец обрел имя и фамилию.

Отобедав с находившимся в не вполне адекватном состоянии Ратмановым, Кошко, Двуреченский, Штемпель и Монахов разошлись кто куда. Фактически на все четыре стороны. Глава сыска – на запад, в свою штаб-квартиру в Малом Гнездниковском переулке, где помимо текущей деятельности по поиску уголовных элементов уже вовсю кипела работа и по найму «добровольцев» для Романовских торжеств. Его помощник Викентий Саввич убыл на восток, в район Чистых прудов, разбираться с пепелищем на месте своего дома. Новый знакомец Монахов отправился вроде бы на север, но куда конкретно и зачем – непонятно, он все еще оставался для попаданца темной лошадкой.

Ну а Штемпель поехал на юг, в Кремль, где, по собственному признанию, большую часть времени проводил во властных кабинетах, а точнее сказать, коридорах, ожидая вызова в эти кабинеты, нежели занимался чем-то действительно полезным.

«Штемпель… Здравствуйте, я – барон Штемпель… Барон, здравствуйте, не узнал вас сразу…» – Георгий все еще сидел в «Эрмитаже» и разговаривал с самим собой, а больше даже со штофом водки.

– Что, простите? – вмешался в беседу половой, склонившийся, чтобы убрать грязную посуду.

«Я это вслух сказал?» – в очередной раз подивился собственной невнимательности Жора. В будущем, в собственном теле, за лучшим оперативником убойного отдела Юрой Бурлаком подобного не водилось.

– Ничего, занимайтесь своей работой, – сказал он вслух уже громко.

Что до Штемпеля, его появление всколыхнуло в голове Георгия прежние воспоминания…

– И еще, вернусь я, скорее всего… в другом обличье, – Жоржик повторил собственные слова, сказанные Рите, когда он «улетал» в будущее и оставлял девушку в прошлом.

– Как в другом? В каком?

– Долго рассказывать, а времени уже нет, – махнул рукой он тогда. – Черт его знает, в каком! Но ты запомни пароль. Я подойду и скажу: здравствуйте, я барон Штемпель!

Женщина хотела ему верить, но вопросов становилось все больше:

– Почему барон? Почему Штемпель?

– Так вышло! Запомни эти слова, хорошенько запомни. Я могу быть каким угодно: молодым, старым, бородатым или безбородым, хромым или глухим. Но это буду я. Тот, кто тебя любит. Не говорю: прощай, а говорю: до свидания!

До сентиментальной слезы в этот раз не дошло. Но, как говорится, осадочек остался. Доконав штоф с водкой, его единственный пользователь посмотрел невидящим взглядом вокруг и… нашел наконец живого собеседника. Тот сидел за соседним столиком и даже как будто подвинулся, чтобы стать чуть ближе. Неизвестный молча чему-то улыбался и иногда поддакивал. Всем бы таких внимательных слушателей!

– …Она меня… Она меня предала! – заключил Георгий заплетающимся языком. – А это не делает ей чести!..

– Не делает, – повторил зачем-то молчаливый сосед.

Тут попаданец окончательно поднял взгляд над тарелкой с оливками, которыми заедал национальный алкогольный напиток, и буквально вперился глазами в своего слушателя. А тот показал зубы, демонстрируя, что хорошо знает Ратманова. Вышло так, что все последнее время Георгий признавался в любви к Рите… Лодыге! Который каким-то невероятным образом материализовался уже здесь. Жора даже протрезвел на время от осознания сего факта и проговорил уже вполне разборчиво:

– Господи, а ты, рыжая бестия, как тут очутился?

Георгий на всякий случай огляделся. Остальные вроде бы ему не мерещились. Значит, все происходящее было вполне себе наяву, а не во сне.

– Обманули вы меня, псы, – зловеще начал фартовый и тоже огляделся. Только, в отличие от Ратманова, ища глазами других полицейских либо возможные «эвакуационные выходы». – Тыщу обещали, когда я вас с веревок сымал. И кинули, черти люстриновые. Говорили мне товарищи – не верь фараонам. А я… Ведь слово дворянина давали!

Последнюю фразу он выкрикнул истерично, чем сразу привлек внимание публики.

– Так обманул Двуреченский?! – Георгия самого это очень интересовало. – Не принес деньги в чайную?

– А ты будто не знаешь? – осклабился рыжий, отчего его рожа стала еще более неприятной.

– Нет! Расскажи… Это ведь он дворянин, у него средства есть, чтобы их в сберегательной кассе хранить. А я такой же босяк, как и ты!

– А чего рассказывать? Нагрели вы меня с чиновником-то, решили, что я фраер какой-то, отпущу за просто так. Ты за него не прячься, хамово отродье, а дай ответ!

– Ну для меня новость, что Двуреченский тебя вокруг пальца обвел… И то, что ты на свободе… Думал, Викентий Саввич уж упек тебя… – решил блефануть попаданец, хотя чиновник для поручений ранее утверждал, что Лодыгу не тронут.

– Как посадили, так и вышел! – признался рыжий. Ага… Все-таки недоговаривает Викентий, недоговаривает…

– Умаслил кой-кого из старых запасов, есть ведь воры честные, не в пример вам, христопродавцам… И вот он я, тута! – продолжил Лодыга.

– М-да…

Не придумав ничего лучше, Ратманов снова потянулся к штофу с водкой, пусть и пустому. Но рыжий бандит не дал ему этого сделать:

– Куда?! Руки на стол!

Георгий с удивлением увидел, как зашевелилась скатерть. А сместив голову чуть вбок, обнаружил и револьвер в руках Лодыги.

– Ты чего это удумал?

– Руки, говорю, на стол!

Ратманов послушно выполнил приказание. Тем более что руки от выпитого и так немного дрожали и ими хотелось на что-нибудь облокотиться. Но все-таки ситуацию нельзя было назвать нормальной, и Георгий продолжил:

– Я ведь полицейский теперь, лицо при исполнении. Совсем худо тебе будет…

– А тем более! Такую шавку легавую пристрелить – одно удовольствие! А теперь бумажник тоже на стол. С паршивой овцы хоть шерсти клок… Слово дворянина… Какая же все-таки ты дрянь, Жора Гимназист…

В этот момент агент московской сыскной полиции Георгий Ратманов, а больше даже оперативник убойного отдела по ЦАО ГУ МВД города Москвы Юрий Бурлак, даже будучи нетрезвым, осознал, что время для переговоров ушло. Резко сдернув со стола скатерть и побив кучу красивой старинной посуды, он вывел Лодыгу из равновесия… А заодно и нескольких экзальтированных дам, которые пришли в «Эрмитаж»