– Слушаюсь, ваше превосходительство, – вскочил Кошко, разложил перед собой какие-то бумаги, но больше для самоуспокоения, он говорил, не глядя в них. – Мы тоже активно присоединились к мерам по охране государя в ходе предстоящих торжеств. Я выделил своего лучшего чиновника по поручениям Двуреченского для непосредственного подкрепления сил Дворцовой и тайной полиций[14].

А Двуреченский привлек к содействию свою агентуру в уголовной среде. Эти люди… ну наиболее развитые из них, будут находиться в толпе, на самых опасных участках, и следить в оба глаза за окружающими…

По залу прокатилось легкое эхо если не недовольства, то удивления. Но Кошко продолжал:

– Их знания обычаев преступного мира, их обширные знакомства, опыт и навыки помогут определить преступника даже в самой людной толчее. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека! Например, Двуреченский завербовал и привлек к охране известного в уголовном мире налетчика по кличке Гимназист…

– Гимназист? – перебил статского советника премьер Коковцов. – В каком смысле?

– Это прозвище, а фамилия ему Ратманов. Прозвище получено не зря, он действительно окончил полный курс гимназии, что для фартовых[15] большая редкость. Ратманов выделяется из их мира сообразительностью, я бы даже сказал, острым умом и способностью планировать силовые акции. До своей вербовки он был есаулом в нескольких бандах… Так у них называются ближайшие помощники атамана, так сказать, начальники штаба… Так вот, Ратманов задал нам немало хлопот своими блестящими придумками. А Двуреченскому удалось не только поймать, но и перетянуть на нашу сторону такого штучного человека. И теперь его преступный опыт, только направленный на благие цели, весьма нам пригодится.

Идея явно понравилась московскому губернатору Джунковскому:

– Вот это правильно! Как вы сказали, Аркадий Францевич: рыбак рыбака видит издалека? Пусть помогает делу охраны государя. А каким образом по окончании торжеств вознаградить секретного осведомителя и надо ли его вообще вознаграждать – это мы потом посмотрим. Думаю, место Гимназиста в тюрьме. Но ему знать сие преждевременно!

Главный московский сыщик все же попытался отстоять своего осведа[16]:

– Ваше превосходительство! Ратманов по кличке Гимназист всегда избегал при налетах жертв среди обывателей! И атаманов своих удерживал от жесткости. Мы обещали ему амнистию, которую ожидают по случаю трехсотлетия царствующей фамилии. За что же его в тюрьму?

Но Джунковский лишь лениво отмахнулся. Было видно, что при всей своей внешней демократичности он считает себя специалистом по любым вопросам и не нуждается в советах со стороны…

Новый Двуреченский оказался не только приятным собутыльником, но и полезным знакомым в карьерном плане. Не далее как на следующее утро после славной попойки в особняке на Чистых прудах Викентий Саввич, или кто там был за него, повез Ратманова напрямую в полицейское управление. Слава богу, не для того, чтобы сдать как опасного преступника. Хотя… Никто не дал бы гарантии, что Георгия сейчас же не повяжут и не поместят в кутузку на все последующие годы. Доверять людям, а тем более не в своем времени и тем, кто уже однажды скомпрометировал себя, точно не стоило. Как бы то ни было, они отправились в полицию. Ехали в автомобиле – у Двуреченского имелся служебный. И по дороге состоялся такой разговор.

– Викентий Саввич, мы ведь с тобой на «ты»?

Чиновник для поручений чуть скривился, но все же постарался сделать вид, что подобное панибратство нисколько его не задело.

– С тобой на «ты», с вами на «вы», – попробовал он отшутиться.

– Можно вопрос?

– Изволь.

– А почему у чиновника для поручений при шефе всей сыскной полиции гражданский чин – губернский секретарь, двенадцатый по общему счету и второй с конца? – Ратманова давно подмывало об этом спросить.

– Когда Петр Великий путешествовал по Европе, он тоже был всего лишь урядник Преображенского полка Петр Михайлов…

– Это не ответ.

– А какой ответ тебя больше устроит?

– Честный.

– А честный ответ в том, что не ради должностей и не ради орденов мы трудимся на благо нашего великого государства! А о том, какой у меня гражданский чин и почему, мне докладывать тебе и не по чину, и не по должности… Напомнить, кто ТЫ такой?

Ратманов отвернулся. Хотел еще спросить про роскошный особняк на Чистопрудном бульваре, где и спустя 100 лет будет едва ли не самая дорогая «недвижка» в столице. Как такой дом соотносился с работой мелкого чиновника, имеющего лишь 12-е место в Табели о рангах? Наследство богатого дядюшки? Компенсация за недополученные звания и регалии? Обыкновенная взятка? Что-то еще?.. Но по прежнему тону губернского секретаря стало понятно, что ничего нового тот не расскажет. Странный этот Двуреченский, ох странный…

Спустя несколько минут они уже стояли у кабинета Аркадия Францевича Кошко – великого сыщика, которого в свое время даже называли русским Шерлоком Холмсом. Мельком Ратманов с ним уже встречался минимум дважды. Но до отдельного свидания еще не доходило.

Поэтому самое время напомнить, что Кошко с ударением на последний слог заведовал всей московской сыскной полицией. И в этом деле немало преуспел. Например, внедрил идентификацию личности преступников по методу французского врача Бертильона. Благодаря чему московские полицейские сумели собрать воедино данные о физических параметрах десятков тысяч джентльменов удачи. И вне всяких сомнений, не последнее место в этой страшной картотеке должен был занимать Ратманов – тот закоренелый преступник Жорка Гимназист, о предыдущих похождениях которого Юра и сам знал далеко не все… На секунду Бурлаку в теле Ратманова стало страшно до жути.

Но он быстро взял себя в руки. А в высоком кабинете первым скрылся Двуреченский. Вошел, кстати, без стука. Даром что губернский секретарь, второй с конца в Табели о рангах. В то время как Кошко – уже статский советник, а это семь ступенек разницы. Очевидно, Викентий Саввич обладал некими скрытыми от посторонних глаз достоинствами, раз пользовался подобным авторитетом у такого начальства.

Спустя еще несколько мгновений Двуреченский на четверть высунулся из дверного проема и поманил Ратманова за собой. А Георгий аж… перекрестился. Вот Юра Бурлак очень вряд ли бы так поступил. Он уж и не помнил, когда последний раз ходил в церковь. Но здесь все было иначе. И похоже, что в прошлом от Бурлака оставалось все меньше, а от Ратманова все больше – со всеми вытекающими…

Жора сделал глубокий вдох и… снова перекрестившись, вошел внутрь. Кошко оказался не только успешным сыщиком, но и знатным библиофилом. Взору посетителя его кабинета открывалась огромная библиотека, о которой любителю раритетных книг Юре Бурлаку приходилось только мечтать. В результате начало своего визита к Аркадию Францевичу он потом даже не мог вспомнить, хотя всегда гордился своей блестящей фотографической памятью. Можно лишь предполагать, что все это