«Но так ли это, Зафира?», — трескающимся, словно змея, прошипел внутри голос.

Почему Атлас привёл меня угрожая? Какую роль он исполняет во всём этом спектакле? Мою голову внутри разрывало от вопросов. Тайн, которые скрывали те места. Я перескакивала через поваленные деревья, когда что-то врезалось мне в спину. Я находилась уже совсем близко к нашему лагерю, когда произошло очередное нападение.

Ещё один камень, да я чётко почувствовала, как его осколок впился в кожу распоров ткань платья. Упала, вскрикнув, когда боль пронзила тело. Обернулась, заметив вспышку света. Кто-то преследовал меня. Проигнорировав боль, что пульсацией сумасшедшей вспыхнула на коже, вскочила и сделала пару шагов, когда увидела камень, лежащий под ногами. А на нём кровь. Моя кровь. Закусила губу, услышав треск веток, а потом вздрогнула, когда из-за дерева вышел он.

Первая мысль это сделал Атлас. Но я не могла спросить. А он не спешил ответить. Мои глаза метали вопросы, словно острые молнии, его рикошетом отскакивали. Не попадали в цель. Атлас знал круговорот моих мыслей. Он читал каждое слово в моём сознании, но молчал. Не отвечал. Не пытался объяснить своё присутствие. Или опровергнуть вину, которая пульсировала во мне. Он ничего из этого не сделал, поступив на триста шестьдесят градусов, наоборот, протянул руку, и я взяла её. И тогда поняла, что в тот самый момент заключила сделку с дьяволом.

В тишине, прерываемой лёгким гулом ветра, который подталкивал нас в спины, мы прошли оставшееся расстояние до фургона. Атлас всё ещё сжимал мою руку и это не волновало меня в той степени, в которой должно было. Не пугало. А стоило. Он не тот, с кем мне следует ходить. Не тот, к кому я могла привязаться и утонуть, потому что Атлас потопит. Он огромный корабль, перед которым я не смогу устоять. Погребёт меня под себя и не выпустит, пока не разрушит. Не сломает. Не услышит последний хрип мольбу, сорвавшуюся с моего языка.

А потом он отпустил, и я потеряла тепло. И я задохнулась, задержала на мгновение воздух в лёгких, будто только так могла остановить время и вернуть назад тот миг, когда наши ладони были сцеплены в прочный замок, а потом толкнула дверь и направилась к зеркалу. Обернувшись, я заметила кровь на спине. Рана болела, щипала, но я не могла её обработать, просто не дотянусь. Нашла на верхней полке бинт, смочила в тёплой воде, но ничего не получилось. Вода попала на рану, я зашипела. Тогда Атлас вошёл, заполняя собой маленькое пространство. Выкачивая весь воздух. Заставляя меня дрожать, и я уже не понимала от чего: была ли то ярость что сжигала мои вены? Или страх, который лился в кровотоке, заставляя сердце биться быстрее?

Забрал из моих рук ткань и принялся очищать рану, прежде опустив моё платье вниз. Заметив злой оскал на его губах, я схватила ткань спереди, чтобы не остаться обнажённой. Закусила губу, пытаясь не задать вопрос. Не сорваться. Не молить о правде, которой он определённо владел.

Тишина связала нас густой вязкой тьмой. Его прикосновения к моей коже жалили, словно как только Атлас дотрагивался, изнутри меня тянуло нечто запретное. Сильное. Покалывание. Чувство, название которому я не знала. Не хотела давать.

Я позволила ему поймать мой взгляд в зеркале и тут же пожалела. В его глазах вспыхнуло пламя то самое которое всегда там видела. Пламя, которое сожрёт меня. Раздавит и я ничего не смогу сделать.

— Я же предупреждал. Опасно бродить по землям, которые принадлежат замку.

Он прочёл недоумение непонимание в моих глазах. Губы сжаты. Скулы ходят ходуном. Рука, которой обрабатывал рану, сильнее прижала ткань к коже, и я зашипела сквозь зубы и это понравилось ему. Боль. Моя реакция. Его давление. Безумный круговорот.

— Зачем преследуешь меня? Почему постоянно следишь?

Атлас склонился и нагло так посмотрев мне в глаза, коснулся губами мурашек на моей коже. В тот момент я почувствовала себя обнажённой. Вспомнила его взгляд, когда Атлас наблюдал за мной, пока пряталась в воде, прикрывая обнажённую грудь ладонями. Сейчас всё казалось глубже и откровеннее.

— Потому что ты вторглась на мою территорию, Зафира, — его слова тот тон, который Атлас выбрал, они резонировали по коже, бегали по мне, пока не вошли в сознание и не осели глубоко под моими чувствами. — Потому что, ты опасна.

Его рука на моём плече сильнее придавила рану, но я только стиснула зубы, встретив пламенный взгляд.

— Бакадимор огромен и тот лес в котором ты так любишь бродить, принадлежит замку. И озеро. И старая заброшенная церковь. Всё, Зафира.

Каждый раз, когда он произносил моё имя, я воспламенялась и сгорала как птица. Обжигающе. Невыносимо.

— Какая же роль принадлежит тебе?

Атлас дёрнул меня за волосы заставив принять его взгляд, в зеркале опаляющий нервы, заставляющий дрожать лёгкие гореть, а сердце я слышала с каким ритмом оно гудело в груди.

— Ты видишь слишком многое, Зафира. И задаёшь правильные вопросы, на которые я не дам ответов, — голос вязкий как смола окутывал наши тела, сплетая вместе, и я вырваться должна сбежать, но приросла к полу. Атлас своим взглядом велел стоять на месте. Не двигаться. И я подчинилась. — Ты не готова принять правду. Слишком рано.

Его слова покрыты тайной. Взгляд жалил, бросая мне вызов, Атлас хотел, чтобы я ответила. Запротестовала. Доказала, что он неправ. Но я не понимала, насколько, глубоко готова глотнуть то, о чём прошу? Атлас прочёл каждую мысль в моих глазах. Его губы не дрогнули, но я заметила, как язык выскользнул и провёл по мягкой плоти моей кожи. Стон зародился в горле. Стон чистой жажды и какого-то необъяснимого дикого голода. Стон, которому я не позволила сорваться с языка. Я проглотила его. Но Атлас всё равно увидел это. Он прищурил глаза и когда отступил, меня обдало холодом. Потерять тепло его тела угрозу в глазах обещание в прикосновениях — мука.

Я позволила его образу в зеркале раствориться. Отпустила. Не просила о большем и когда дверь закрылась, увидела каким стало моё лицо. Алый румянец на груди. Налитые кровью губы. А глаза… Ох, чёрт мои глаза они пылали теми эмоциями, которым я позволила осесть во мне, когда Атлас прикоснулся. Когда он заговорил. Когда угрожал. Когда провёл своими губами, целуя мурашки на моей коже.

***

Я стояла под тугими струями воды, сложив руки в молитвенном жесте. Вода била под кожу ногтей покалывала, пощипывала. Мои мысли переключились на что-то неважное. На то с какой скоростью вода врезается в кожу. Какие эмоции я испытываю, когда чувствую, как плоть медленно отделяется от ногтевой пластины. Всё это нереально и лишь в моей голове, но я могла почувствовать обжигающую боль, которая появлялась в кончиках пальцев и распространялась дальше. Мой мозг не только моя крепость, но и моя тюрьма и когда я отпускала барьер, он вытворял очень странные вещи. Иногда я чувствовала будто не одна в своём теле. Словно делю себя с кем-то ещё, но понять наверняка не могла.

Вот почему слова Ясми так глубоко бездонно укоренились внутри: «Ты не должна ходить в лес и оставаться одна. Ты погубишь себя. Не иди той тропой, которой пошла твоя мама. Это приведёт тебя к концу, Зафира».