Я укачивала её в своих объятиях, расчёсывая пальцами густые волосы. Всхлипывания терзали. Они тягучей смолой капали прямо в мои поры, просачивались в кровоток и проходили через сердце, оседая на дне. Отравляя. Причиняя боль. А потом она сказала то, к чему я была не готова.

— Я хочу сбежать и больше никогда не возвращаться в это место. Я хочу обрезать свою бороду. Сделать всё, чтобы быть похожей на обычную девушку, которую не примут за урода, — всхлип сотряс мою грудь, сдавил рёбра, когда я закусила губу сильнее, прижимая её тело к себе. — Меня ведь ни разу не целовали. Не любили. Не смотрели таким взглядом словно я весь мир для кого-то.

Я чувствовала, как по моим щекам текут слёзы. Я оплакивала всю боль вместе с Ясми. Слушала её хриплый надорванный смех. Он горький был. Противный. Он когтями прошёлся по моей груди, словно хотел распороть грудную клетку, выпустить кишки и смотреть, как я задыхаюсь от агонии. Луна сместилась на небосклоне, пока Ясми тихо засыпала в моих руках, а я всё смотрела, как по небу плывут облака, не понимая, как исправить всё? Как позволить ей обрести то, о чём она просила?

Десять

Озеро

Для меня сны уже давно стали неотъемлемой частью жизнь. Не просто сон, а намного больше и глубже. Каждый из них были сотканы тьмой. Чернильной мглой, которая бурлила в моей крови безумием. Во снах я приходила, оказываясь в тех местах, которых не знала. В которых не должна была появляться. Видела настоящие события, разговаривала с реальными людьми. Злыми. Страшными. Опасными. Играла с огнём, который обжигал кожу и просыпаясь в реальности, я ещё долго чувствовала отголоски той агонии.

Сегодня моя голова словно чугун. Туман. Реальность так тесно переплелась с теми ночными видениями, которые этот город усиливал во сто крат, что орать хотелось, пока связки не порву. Выть одинокой волчицей, которая потеряла часть своей души. Мой страх полз всё выше, оплетая тугими корнями все внутренности. Страх, что я близка к тому краю, на котором находилась мама, когда решила сделать последний шаг и сигануть в пропасть. Уверена, она знала, что упадёт. Понимала внизу земля твёрдая, но принимающая. Мама чётко осознавала свои шаги и хотела этого — разбиться. Заглушить голоса в голове. Освободится.

Мне казалось, чем больше я читаю о прошлом, тем глубже ухожу в тёмный омут страха. Тревожное чувство не покидало меня ни на секунду и когда услышала хлопок, сердце замерло в груди. Живот напрягся, а по венам огненной выжигающей волной пронёсся страх. Пульс колотился в горле, когда я отложила книгу и поднялась на ноги.

Я знала, что здесь бывает только Рошин и та старушка Агата, оберегающая старую книгу на её коленях, но всё равно впустила страх позволив просочится сквозь поры. Медленно, тихо ступая по старым половицам, вышла в проход удивившись, когда увидела пустое кресло. Слишком зловеще, казалось, словно кто-то накинул на это место той самой жути или то были истории, которыми казалась переполнена моя душа? Те жуткие мистические рассказы жителей города о многочисленных смертях. О старом кладбище. О потайных тоннелях в горе, в которые можно попасть только из крепости Бакадимор. Я напиталась тьмой тех историй, и теперь всё казалось слишком зловещим.

Слова застряли в горле. Язык прилип к нёбу. Я не могла выдавить ни слова в этой сгустившейся въедливой тишине. Она ненормальной казалась. Так не бывает. Абсолютное затмение. Чувства обострились, а в голове затанцевали демоны по моим нервам. Они били. Рвали. Дёргали. И я понимала, ещё немного закричу. Только так могла выпустить на волю своё безумие и не свихнуться. Не позволить тем демонам шептать в моей голове мерзкие грязные вещи.

Остановившись у пустого стула, я увидела книгу, которую так рьяно охраняла Агата. Склонилась и взяла её в руки. Страницы старые. Бумага пожелтевшая. От неё пахло плесенью и сыростью и мне чёрт возьми понравился тот аромат. Он подлинный был. Он историю в себе хранил. И я хотела её увидеть. Поглотить так же, как сделала с остальными книгами из запретной секции, которая была, но её никто не касался, словно открой они книгу, и все демоны, сидевшие в ней, вырваться на волю. Хотя может, это я неосторожно вела себя и выпустила беду?

Открыв книгу, я увидела красивый почерк. Не книга. Дневник. В моём горле свербел запах плесени сырой и землистый, когда первые строчки коснулись моего сознания. Глаза так быстро впитывали в себя те отрывки, что я задохнулась, когда на моей руке сомкнулась рука.

Крик вырвался из горла. Тот самый который так долго сидел внутри. Книга выпала из рук, ударившись о пол. Обернувшись, я увидела Агату с открытым ртом. Она словно тоже кричала, но из её горла не доносилось ни звука. У неё не было зубов, как и языка. Вот почему я не услышала никакого крика кроме скрипучего гнева. Ей не понравилось, что я взяла книгу. Коснулась. Открыла. Прочла.

Сердце билось в груди так отчаянно, что мне стало не хватать воздуха. Я попыталась отнять свою руку, но Агата держала сильно словно стальные тиски. Свободной рукой я разжала её пальцы и вырвалась. Она смотрела на меня с такой ненавистью и гневом, что мне было плохо. Развернувшись, я выбежала, толкнув по дороге Рошин вошедшую в дом. Лес — вот моё спасение. Ноги несли меня прямо туда как бы я не сопротивлялась. Я бежала на пределе своих сил и возможностей. Мозг просто отдал команду, которую тело тут же исполнило. Прислонившись к стволу дерева, я полной грудью вдыхала аромат земли и листьев травы под ногами и цветов. Закрыла глаза чувствуя, как кружится голова так быстро и отчаянно. Я сползла по стволу, чувствуя грубую кору, опустила голову между ног, когда услышала хруст веток.

— Агата причинила тебе боль? Что произошло, Зафира?

Сглотнув я встретила взгляд Рошин не зная, что сказать. По сути, ничего не произошло и всё же было нечто настолько неуловимое тёмной тенью скользнувшее по коже и свернувшееся под рёбрами. Но я не понимала, как высказать то чувство. Как объяснить?

Рошин подошла ближе и опустилась возле меня на колени. Она взяла мои руки, дрожащие в свои, и зажала между своими ладонями. Спокойствие струилось из её глаз и проникало в меня.

— Не стоит лгать, я ведь знаю Агату и несмотря на то, что она старая дряхлая душа всё ещё может причинить боль. Единственное почему она могла так отреагировать…

— Книга, — тут же вспомнила я. Рошин кивнула и прищурилась, ожидая от меня правды. — Я услышала какой-то звук, он привлёк внимание. Вышла в комнату, но её кресло было пусто. Я увидела на сиденье ту книгу, которую Агата оберегала и решила посмотреть, когда она схватила меня за руку. Она не причинила мне боли…

— Но напугала, — выдохнула Рошин. Её глаза в них так много знания было, что мне стало неуютно. — Пойдём.

Она поднялась, потянув меня за собой. Поднявшись, я отряхнула листья с платья.

— Куда?

— На ярмарку, — улыбнулась она, показав две ямочки на щеках.

Я только кивнула, понимая, что хочу отвлечься. Забыть. Развеять туман страха, который всё ещё сидел внутри и давил. Рошин не отпускала мою руку, думала сбегу, пока мы шли в направлении города. Главная улица. Молчаливые упрекающие взгляды, на которые Рошин плевала. Она словно не видела других, когда мы появились. Я сделала тоже самое, потому что посмотреть было на что. По обоим сторонам от улицы тянулись всевозможные палатки с красивыми ужасными и невероятными украшениями.