(а белье на ней хоть выжми), в то же время торопит, чтобы подали скорее сельтерскую воду. Кувшин подавали буквально ледяной, его едва можно было держать в руке. В стакан выжимали пол-лимона и треть стакана всыпали мельчайшего сахару; она держала стакан в руке и быстро мешала ложкой, пока вливали воду; от лимона с сахаром вода сильно пенилась, и Великая Княгиня залпом выпивала стакан холодной воды, после чего уходила в кабинет и ложилась на кушетку отдыхать. Часто, возвратясь из собрания разгоряченная, она находила ночь такой соблазнительно прохладною, что отправлялась кататься. Случалось даже зимой, что, сменив наряд на простое неглиже, она в открытых санях каталась с Великим Князем. Вот, может быть, причина начала ее болезни и преждевременной кончины. Меня крайне удивлял подобный режим, но я не имела права говорить об этом».

В первые годы жизни в России у Марии Александровны на лице возникло пигментное пятно красноватого цвета размером с голубиное яйцо, которое очень огорчало великую княгиню. Оно не болело, но и местному лечению не поддавалось. Возможно, некоторая скованность и застенчивость, особенно в молодости, были связаны с этим фактором, а также с близорукостью принцессы и невозможностью носить очки (это считалось не соответствующим статусу дам владетельных домов Европы). Став первой дамой России, Мария Александровна не изменилась в отношении к окружающим. Спокойная, флегматичная, доброжелательная, она была очень внимательна к людям, что навсегда покоряло их. Немногословная Императрица некоторым казалась расчетливой и холодноватой, пока ее не узнавали ближе.

* * *

Рассказывая о Марии Александровне, невозможно обойти одно из самых страшных, драматических событий ее жизни – болезнь и смерть любимого старшего сына Николая – эпицентра ее воспитательных усилий, забот, волнений. С младенческих лет он обещал очень многое для будущего семьи, страны, своего собственного. Высокообразованный, доброжелательный, либеральный цесаревич должен был стать достойным преемником государственных дел отца… После падения с лошади летом 1860 года и непродолжительной болезни весной 1861 года Николай Александрович казался совершенно здоровым, но летом 1863 года накануне переезда в Царское Село занемог. Он пролежал в постели несколько дней. Состоявший при нем доктор Н.А. Шестов не придал болезни важного значения, приписав ее простуде, несмотря на то, что больной был бледен, чувствовал большую слабость и жаловался на сильные боли в пояснице. По свидетельствам современников, цесаревич довольно быстро поправился и дня через три уже покинул постель. Со времени этой болезни он навсегда лишился свежего цвета лица. Оно приняло какой-то желтоватый оттенок, осунулось, в особенности в нижней части. Доктор Шестов не выразил, однако, по этому поводу никаких опасений и только посоветовал Николаю Александровичу предстоящим летом лечиться от общей слабости морскими купаниями, но не в Балтийском море, как прежде, а в Скевенингене в Голландии. Цесаревич стал снова выходить и выезжать, но оставался очень бледен и на вопросы о состоянии его здоровья отвечал, что чувствует себя «неважно» (Мещерский В.П., 1881). Чуткое материнское сердце не обманывали утешительные прогнозы врачей, и Государыня с тревогой всматривалась в любимое лицо сына…

К лету 1864 года европейские политические тучи рассеялись, а слабое здоровье Императрицы Марии Александровны настоятельно требовало, по мнению врачей, продолжительного лечения на зарубежных водах. Государь решил сам отвезти супругу в Киссинген. 26 мая они выехали из Царского Села за границу, взяв с собой младших сыновей Сергея, Павла и дочь Марию.

Вскоре по распоряжению графа Перовского, озабоченного состоянием здоровья вверенных его попечению питомцев, известный русский врач и консультант Высочайшего Двора Н.Ф. Здекауер был призван произвести детальное медицинское освидетельствование младших Великих Князей. Осмотр Александра дал успокоительные результаты. Здекауер признал его самым здоровым и крепким по телосложению из всех осмотренных юношей. Легкие, сердце и желудок, размеры шеи, талии, плеч, рук и ног были вполне нормальными. «Это, – так отзывался профессор по их измерении, – физиологические меры главных пропорций человеческого тела, имеющего совершенную организацию». Слабейшим органом он признал у Великого Князя кожу, отправления которой найдены им неудовлетворительными, и советовал лечить ее теплыми ваннами. Цесаревича не осматривали. Б.А. Перовский пригласил Здекауера навещать его питомцев еженедельно по субботам; но эта мера не была распространена на Наследника (Татищев С.С., 2003). Для меня этот момент представляется совершенно не ясным. То ли родители слепо доверяли мнению Н.А. Шестова, то ли имел значение особый статус наследника престола. К сожалению, это повлекло, как мы увидим далее, печальные последствия…

18 июня 1864 года цесаревич выехал из Царского Села. Конечной целью поездки был голландский курорт Скевенинг, находящийся близ Гааги. Среди мемуаристов впоследствии нашлось много прозорливых критиков доктора Шестова, которые сходу ставили диагнозы и предлагали правильные методы лечения. Как известно, в истории и медицине специалистами являются все. 1 сентября 1864 года цесаревич с родителями из Голландии отправился в Берлин для участия в маневрах. Там ему пришлось долго ездить верхом, следуя за императором, и, видимо, под влиянием этого боли в спине усилились.

В начале октября 1864 года он выехал в Венецию, где заболевание резко обострилось. Сначала оно проявлялось в постоянной усталости, на которую жалуется цесаревич, а после переезда в Ниццу, заболевание проявилось настолько сильно, что на консультацию были приглашены итальянские и французские медики. Б.Н. Чичерин (1929) писал об этом периоде: «Я нашел наследника исхудавшим, осунувшимся, сгорбленным. Болей он не чувствовал, но он не мог разгибать спины… В ожидании будущих ванн в Люшоне его лечили электричеством. Но оно приносило мало пользы». Во время этой поездки, по свидетельству Ф.А. Оома (1896), «мы с Чичериным вдвоем помогли выйти ему из вагона». На третий день пребывания во Флоренции цесаревич слег, жалуясь на боли в спине, «на которой появилась краснота с небольшой опухолью».

Был созван консилиум, на котором профессор Бурчи предположил, что боли являются результатом нарыва в спинных мускулах, и посоветовал приложить шпанскую мушку, «говоря, что если после мушки пройдут и опухоль, и краснота, то не может быть и речи о нарыве». На консилиуме присутствовали французские врачи Нелатон и Рейе, которые были присланы во Флоренцию Наполеоном III. Они также были убеждены, что данная симптоматика характерна для ревматизма. Кроме лечения электричеством, использовали массаж. Все это помогало мало, и Николай Александрович не мог самостоятельно спускаться и подниматься по лестнице, и поэтому его носили на кресле.

Поскольку лечение не приносило результата, было принято решение о переезде в Ниццу, куда выехали 20 декабря 1864 года. Кроме Шестова, цесаревича сопровождали французские медики Рейе и Нелатон. Уже в Ницце в феврале 1865 года ими был составлен письменный протокол, в котором было зафиксировано, что болезнь есть