Шрифт:
Закладка:
В сокровищнице русской истории – РГИА хранится в фонде 469 объемистое дело (№ 97 из описи I) «О кончине Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича, о перевезении и погребении тела в Бозе почившего в Петропавловский собор». Как всегда с волнением беру в руки документы – немые объективные свидетели былого…
Все бумаги заполнены каллиграфическим, чуть выцветшим почерком придворных писцов на бланках Канцелярии Министерства Императорского Двора. Завершается папка резюмирующей справкой № 2571, подписанной министром Императорского Двора: «…Благоверный Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь Николай Александрович скончался в г. Ницце 12 апреля 1865 года, в 12 часов 50 минут пополуночи от воспаления мозговых оболочек (Meningitis[208]), и тело Его Императорского Высочества, по перевезении в Санкт-Петербург, погребено 28 сего мая в Петропавловском соборе…». П.А. Валуев (1995) вспоминал: «28 мая. Утром в крепости. Происходило с обычным церемониалом погребение усопшего. Прощание Государя со смертными останками цесаревича было умилительно-трогательно, равно как и нежность, с которой он вслед за тем обнял и целовал нынешнего наследника. Императрица не присутствовала. Она была только два или три раза в часы, не назначенные для панихид. Говорят, что когда в первый раз она увидела тело покойного сына, то плакала навзрыд так, что дежурные и караульные офицеры не могли удержаться от слез…»[209]
Немногочисленные личные документы, оставшиеся после Николая Александровича, насчитывают 62 единицы хранения и сосредочены в фонде 665 ГАРФ. Они относятся к 1852–1865 годам. В архиве хранятся: дневники цесаревича Николая за 1856 год и дневник путешествия по России в 1863 году; письма Николая к сестре – великой княжне Марии; письма и телеграммы отца – Императора Александра II, брата – Александра Александровича, невесты – принцессы Датской Дагмары, князя Н.А. Орлова. Указанные документы детально не изучены и ждут кропотливых исследователей разных специальностей…
* * *
В 1866 году отмечался серебряный юбилей свадьбы Александра II и Марии Александровны. Не все было радостно на этом празднике, время сделало свое дело. Частые роды подорвали здоровье Императрицы, но сильнее физического недомогания ее мучила душевная травма, нанесенная мужем. В жизни Александра II женщины всегда занимали значительное место. Влюбчивый от природы, он не считал себя обязанным свято блюсти супружескую верность. Роман следовал за романом, и большинство из них было известно Императрице. Не в силах добиться большего, Мария Александровна усвоила себе привычку не реагировать на мимолетные увлечения супруга. А.А. Толстая (1996) вспоминала: «Светлый облик Императрицы тем более величественен, что она прошла свой путь как бы в безмолвии. Призванная прощать изо дня в день в течение многих лет, она ни разу не проронила ни жалобы, ни обвинения. Тайну своих страданий и унижений она унесла с собой в могилу!» За этими словами кроется страшная семейная драма, последовавшая после того, как врачи запретили Марии Александровне рожать.
В 1866 году при дворе появилась ослепительно красивая семнадцатилетняя княжна Екатерина Михайловна Долгорукая. Александр II, которому к этому времени шел 48-й год, не замедлил обратить на нее свой взгляд. И случилось невероятное: опытный сердцеед увлекся так, как не влюблялся с далекой юности, со встречи с будущей супругой. В начале Император тщетно говорил растерянной девушке о своей любви – она, соблюдая этикет, старалась избежать встреч наедине. И все-таки наступил день, когда Екатерина Долгорукая почувствовала, что она любит, и с этого момента их судьбы перекрестились. О связи, разумеется, узнали придворные, и, хотя об увлечениях Государя было принято говорить полушепотом, слух о княжне Долгорукой дошел до Императрицы. Гордая и выдержанная, она еще больше замкнулась в себе.
Доселе ветреный Александр на этот раз оказался на редкость верным. Он чувствовал, что это – его последняя любовь, и в нее он вложил оставшиеся душевные силы, тепло и нежность – все, чего последние годы была лишена супруга и что растрачивалось по мелочам на случайные романы. Возлюбленная ответила Императору взаимностью. 30 апреля 1872 года Екатерина Долгорукая родила сына Георгия, спустя год – дочь Ольгу. Высочайшим манифестом им было пожаловано княжеское звание и фамилия Юрьевских. С этого времени Государь поселил княжну в Зимнем дворце под своими апартаментами. Мария Александровна тяжело восприняла известие о соседстве с фавориткой, но и на этот раз сохранила достоинство. Только однажды, не выдержав, она поделилась чувствами с любимой фрейлиной: «Я прощаю оскорбления, нанесенные Императрице. Но я не в силах простить мучений, причиняемых супруге» (Толстая А.А., 1996).
Императрица еще больше внимания стала уделять семье и общественным делам. Заботой и вниманием были окружены не только дети Государыни. Когда Марии Павловне, жене Великого Князя Владимира Александровича, предстояли трудные роды, Мария Александровна, превозмогая болезнь, прибыла во дворец сына. Многоопытная мать эффективно помогла растерявшимся докторам и акушеркам своими детальными советами, всю ночь не отходя от постели невестки, пока благополучно не появился на свет мальчик, знаменитый в будущем кузен Николая II – Великий Князь Кирилл Владимирович. Камер-фурьерский журнал за 1876 год несколькими сухими фразами отобразил еще один эпизод из биографии этой удивительной женщины…
Болезнь Марии Александровны прогрессировала, ее мучили приступы удушья, лекарства уже не могли стимулировать аппетит, истощение достигло крайних пределов. Врачи уговорили ее уехать за границу для длительного лечения. Дети и приближенные с грустью смотрели на ее изменившееся лицо. Ее мучили приступы сухого кашля. Лейб-медики давали кислород, по вечерам втирали мазь, надеясь смягчить ночной приступ. Во дворце одна из комнат была переоборудована в ингаляторий, где Мария Александровна вдыхала теплые щелочные растворы и травяные отвары. Иногда казалось, что появлялся луч надежды и силы возвращались к ней. Больная преображалась, становилась прежней красавицей, но недуг вскоре наверстывал свое. Мария Александровна уже не могла ходить, ее возили в кресле из спальни в кабинет. Все чаще Императрица не вставала с постели, и только тихий голос свидетельствовал о том, что в изможденном теле когда-то прекрасной принцессы теплится жизнь.
* *
