– Появление льуку – это кара богов, – изрек Вира Пин. – Следующей весной прибудет новый флот льуку и доставит еще больше их воинов и гаринафинов. Вы хотите, чтобы империя Дара была опустошена? Чтобы погибло еще больше людей?

– Никто не умрет, если льуку перестанут убивать.

– Льуку убивают только потому, что Дом Одуванчика отказывается сдаться. Император переложил ниспосланную ему кару на плечи народа и не приказывает дара сложить оружие.

Принц Тиму остановился и сердито глянул на Виру.

– Варвары пока что завоевали только два острова, и посмотри, что они с ними сделали. Если мы сдадимся, Дара полностью станет таким же. – Он обвел вокруг рукой, указывая на картину царившего повсюду опустошения. – Множество крестьян было вынуждено срезать несозревшие еще зерновые на корм гаринафинам. Для сбора урожая осенью ничего не останется.

– Нынешние трудности – это лишь временное явление, до тех пор, пока идет война. Когда пэкьу Тенрьо сделается повелителем всего Дара, народ станет его паствой и он будет заботиться о нем, как добрый пастух.

– Ради собственной выгоды?

Вира кивнул, и в глазах его появился лихорадочный блеск.

– Вот именно. Я и не думал, что принц так хорошо знаком с основами учения воспламенизма.

– Дай-ка попробую выстроить за тебя цепь аргументов, – проговорил Тиму. – Люди Дара станут ценным имуществом пэкьу, и он не захочет причинять своему имуществу вред. Более того, для надзора за паствой ему потребуются толковые помощники. Представители знати, ученые, образованные люди вроде тебя должны будут получить определенную власть, чтобы помочь Тенрьо выполнять задачу. Так?

– Абсолютно верно! – Вира потер руки. – Гораздо проще убедить человека, который сам уже узрел свет.

– А я, как принц, поспособствовавший капитуляции перед льуку и обеспечивший пэкьу законную власть над империей Дара, могу рассчитывать на спокойную и обеспеченную жизнь.

– Ваше высочество просто сняли слова у меня с языка.

Принц Тиму кивнул:

– Но понимаешь ли, в чем дело: ни я, ни отец не можем сделать того, что ты предлагаешь.

– Почему? Добровольно сдавшись, вы заслужите вечную благодарность пэкьу. Ваша семья окажется вне опасности, и все тяготы останутся позади.

– Да потому что, хотя мой отец и император, он никогда не забывал о том, что народ Дара – не его собственность. – Тиму вернулся к работе, стараясь не отстать от крестьян. – Я не вправе объявлять капитуляцию, которой ты добиваешься.

Убеждать Тиму было бесполезно. Не важно, какие доводы приводил Вира Пин: принц все равно его не слушал.

* * *

– Тиму не собирается уступать, – сказала Танванаки, дочь пэкьу. – Такой же упрямый, как и его папаша.

– Кто бы мог подумать, что у этого тщедушного на вид сосунка окажется такое стойкое сердце, – произнес пэкьу Тенрьо с некоторой долей восхищения в голосе. – Оба они, отец и сын, поднялись в моем мнении.

– Нам надо попробовать пытать одного из них на глазах у другого, – предложила Танванаки. – Это ведь сработало с Луаном Цзиа.

– Сомневаюсь, что и здесь так получится, – возразил пэкьу. – Припомни, что Куни готов был оставить сына погибнуть и собирался удрать на воздушном корабле, пока я не пригрозил истребить еще больше его подданных. Им руководит то, что он считает долгом перед своим народом, а не только любовь к сыну. Принц, с другой стороны, настолько стремится к отцовскому одобрению, что никогда не сдастся, если будет думать, что родитель станет презирать его за такой поступок.

– Но почему бы нам не попробовать убедить одного из них сдаться? – спросила Танванаки. – Победа над дара неизбежна! У них нет способа бросить вызов нашему господству в воздухе. Эти острова были объединены повелителем, осознавшим власть неба, и нам они подчинятся тем же путем.

– Ты никак забыла про то, что натворил Луан Цзиа? – Пэкьу сердито посмотрел на дочь. – Гаринафины теперь не могут размножаться, и с учетом того, сколько малышей и годовалых детенышей погибло за время путешествия, мы едва-едва в состоянии управлять имеющимися у нас взрослыми особями. Что, если мы потеряем еще больше молодняка, ведь тогда взрослые выйдут из подчинения?

– Это лишь временные трудности. На следующий год прибудет подкрепление, нам привезут свежий запас тольусы и новых гаринафинов. Мы можем подождать и покорить дара силой.

– В тебе говорит глупость молодости, – отрезал пэкьу. – Пусть наши воины непобедимы на поле боя, враги в сотни раз превосходят нас числом.

– Они овцы, тогда как мы волки.

– Даже волки не могут задрать всех овец, а отчаявшееся стадо способно дать отпор. Нам и этими-то двумя островами нелегко управлять: приходится спать по ночам, кладя рядом с собой палицу. Как сможем мы удерживать всю империю Дара, даже если завоюем ее? Местные жители хитры и коварны, дочь моя. Не стоит недооценивать их.

– Тогда какой прок убеждать принца или императора сдаться?

– В лукавстве этих островитян не только заключается их сила, но одновременно и кроется коренной изъян. Если что и отличает дара, так это отсутствие дисциплины. Стоит мне бросить флаг в намеченную цель, и я могу быть уверен, что льуку атакуют ее без раздумий. Но жители Дара разобщены, трусливы и эгоистичны, они не способны упорно стремиться к достижению общей цели. Каждый из них норовит выбрать для себя самый легкий путь, предоставляя остальным выпутываться как знают. Система десятников, побуждающая дара надзирать за своими же собратьями в наших интересах, прекрасное тому доказательство. Если мы дадим знати и министрам императора предлог не сражаться против льуку, они с радостью за него ухватятся – более того, помогут нам пасти наше человеческое стадо подобно преданным гаринафинам.

– Ох, сколько же в тебе презрения к этим дикарям, отец.

– Это не презрение, а понимание. Мы хотим наслаждаться богатством, которое предоставляет нам Дара, но главный источник его богатства – люди. Если мы собрались пасти стадо, нужно определить тех особей, за кем готовы пойти остальные, и контролировать этих вожаков. Только таким образом небольшое число умелых пастухов способно держать в руках большое стадо.

– Да вот только воздействовать на тех вожаков, которых ты выбрал, у нас не получается, – возразила Танванаки. – Мы уже использовали все способы давления на старшего, да и младший не поддается ни угрозам, ни увещеваниям. Принц Тиму постоянно твердит про добродетель и потчует наших посланцев длинными цитатами из пыльных книг мудрецов.

– Я уже готов сдаться, – вздохнул пэкьу. – На худой конец, эти двое хотя бы пригодятся нам как живой щит до подхода подкрепления.

– Ладно, – сказала Танванаки, и холодная улыбка коснулась ее губ. –