А Ника снова промолчала. На этот раз — от удивления, она пыталась припомнить, доходило ли дело до кричалки днем хоть раз. Кажется, нет. Этой шуточкой, давно несмешной, обменивались по утрам, как приветствием.

И теперь ей очень хотелось узнать: а было ли это шуточкой с самого начала?

Во второй половине дня ее вызвала к себе Люда и заботливо поинтересовалась, все ли у нее в порядке.

— Ты приняла замгарин? — уточнила редактор.

— Да, таблетку с утра, как обычно, — убежденно соврала Ника. — Пожалуй, этого было недостаточно, я волнуюсь.

— Уж не из-за слов того психа, я надеюсь?

— Нет, конечно, я о нем и думать забыла! Я из-за Даши волнуюсь.

— А, это понятно, — улыбнулась Люда. — Ничего, все будет хорошо! А замгарин еще выпей, пару таблеточек, одной непозволительно мало!

— Конечно!

Ситуация уверенно катилась за рамки разумного. Никому не должно быть дела до того, пьет она успокоительное или нет. Никому не должно быть дела, отвечает она на дурацкие шуточки или нет. Это ее выбор, это же развлечение!

Задумывалось как развлечение…

А похоже, все не так просто. Она видела, как напрягаются другие журналистки рядом с ней, как хмурятся, не дождавшись привычного ответа. Пока что они были смущены, они к такому не привыкли. Но Ника не могла избавиться от ощущения, что еще один пропущенный правильный ответ — и на нее зарычат.

И это в сообществе друзей! Да и потом, если на них действует успокоительное, разве могут они так легко терять терпение?

По дороге домой она зашла в магазин, купила пару упаковок замгарина и большой пакет мятных конфеток. Тем же вечером таблетки отправились в унитаз, а мятное драже — в опустевшие пузырьки. Через полупрозрачные пластиковые стенки разницы не было никакой.

На следующий день она снова улыбалась, громко кричала «Виват навеки!» и показательно принимала по «таблеточке» каждые три часа. До конца дня за ней еще понаблюдали, потом выдохнули, и все пошло своим чередом.

По крайней мере, для них. Для Ники уже ничто не было прежним. Она понимала, что это притворство — временная мера, а дальше… что делать дальше?

Скрывать, что она больше не принимает замгарин, становилось все сложнее. Иногда у нее поднималась температура — не сильно, но ощутимо. Иногда кожу покрывала испарина. Появилась дрожь в руках, приступами, и это ее здорово пугало. А ведь везде и всюду твердили, что замгарин не вызывает привыкания! Очередная ложь… А если это ложь, то слова незнакомца об умирающих детях вполне могут оказаться правдой.

И над всем этим — завеса молчания. Не говори, не раскрывай, не порти другим жизнь. От этого препарата стольким хорошо — ты несешь ответственность за это!

Проблема вырисовывалась настолько глобальная и бескрайняя, что Ника даже не надеялась справиться с ней. Ей нужно было идти маленькими шажочками по краю пропасти — чтобы не рухнуть вниз.

— Я хочу взять две недели отпуска, — заявила она.

— Зачем? — удивилась Люда. Удивилась, но не насторожилась. Последние дни Ника была очень хорошей девочкой в ее глазах и повода для недоверия не давала.

— Из-за Даши. Хочу арендовать домик в деревне, чтобы она пожила на природе.

— Неплохая идея, хотя лучше бы, конечно, на курорт…

— На курорт ехать долго, — парировала Ника. — Я боюсь, что для нее дорога станет слишком большим стрессом. А тут я ее на машине отвезу прямо из больницы.

— Да, пожалуй, ты права… Только замгарином на двоих запастись не забудь!

— Смысл запасаться? — усмехнулась Ника. — Сейчас он в любой деревне продается, я уточняла!

Весть о том, что она уточняла, понравилась Люде. Но иначе и быть не могло.

— Ты на связи будешь? — спросила редактор.

— Буду выходить на связь каждый день, но для этого мне придется в центр деревни идти, там, где будем жить мы с Дашкой, связи нет. Но это ничего, ты мне пиши на почту или в мессенджер, если надо, я буду по возможности отвечать!

— А почему на связи не будешь, что за странный выбор?

— Чтобы Дашка не пялилась целыми днями в смартфон, — невозмутимо пояснила Ника, пряча под столом дрожащие руки.

Люда еще немного посомневалась под конец, но все же подписала заявление на отпуск. Первый этап был пройден, и Ника наконец-то могла вздохнуть свободней. Как минимум она должна прийти в себя к возвращению на работу. Вопрос в том, будет ли этого времени достаточно Даше.

С одной стороны, Даша чуть не умерла от передозировки. С другой, она считала, что сама виновата, у нее даже сейчас не было внутреннего неприятия замгарина. Нике нужно было как-то объяснить ей правду, а как — она пока не представляла.

Ника надеялась, что помощью ей станет вынужденное воздержание Даши от замгарина в больнице. Но когда она приехала за сестрой, ее ждал неприятный сюрприз: початая упаковка замгарина на тумбочке и спокойная, довольная жизнью Даша.

— Это что? — только и смогла произнести Ника.

— Это мне доктор подарил!

— Когда?

— Позавчера.

Получается, она уже третий день на таблетках… Нехорошо.

— И что, доктор считает, что тебе уже можно? — Ника все еще притворялась беззаботной.

— Прикинь! Правда, запретили больше пяти таблеток в сутки. Но мне пяти хватает, я теперь буду дисциплинированная до чертиков. Ты извини, что так вышло…

— Не переживай, теперь все будет хорошо.

Что ж, задача ее оказалась сложнее, чем она надеялась, но сдаваться Ника не собиралась. Даша все еще была очень слаба, она почти сразу заснула в машине. Им не пришлось обсуждать, куда они едут и зачем. Сейчас Нике нужно было принять одно из важнейших решений в ее жизни: или смалодушничать и оставить все как было, по крайней мере, для Даши, или совершить преступление и рискнуть доверием сестры.

Она вывела машину на шоссе.

Когда она приняла решение, стало проще. Она привезла Дашу к небольшому хутору, расположенному неподалеку от сонной деревеньки. В просторном подвале была оборудована вполне сносная комната — с кроватью, тумбочкой, письменным столом, книжной полкой и ведром предсказуемого назначения. Вот туда Ника и отнесла сестру, спящую нездоровым, тревожным сном.

Уже это было преступлением, похищением почти. И раз ей нечего было терять, Ника еще и приковала Дашу к постели за ногу. Длинная цепь позволяла ей перемещаться по комнате, но не выходить за ее пределы, а массивный замок на двери подвала выступал дополнительной гарантией того, что сестра останется внутри.

Последние часы спокойствия истекли, когда Даша проснулась. И начался маленький ад.

Нет, сначала сестра верила, что это шутка. Недолго. Когда до Даши