Ухнул Васькин гранатомет, взметнулись вверх камни, содрогнулись скалы. Пулемет наверху резко замолк. Получай свое, козел бородатый! Резко стали наседать со всех сторон автоматные очереди. Пули рикошетили от камней, и сержант увидел, как осел за своим укрытием Васька, нелепо подогнул ногу и нехотя, будто думая, повалился на бок. «Что ты, друган!» — вскрикнул сержант и пополз в его сторону. Васька молчал. Его черные глаза были полуприкрыты, и Рыбкин услышал тихий стон. Живой! Он рванул камуфляжную куртку, ощупал Васькин «броник». Там было жарко. Пуля пробила пластину и застряла в области солнечного сплетения. Хорошо, не в сердце. Автоматная пуля «броник» не пробьет, только пулеметная или снайперская. Пулемет был уничтожен, значит, у «чехов» снайпер. Рыбкин стянул с Васи бронежилет, нащупал в своей «разгрузке» шприц промедола, воткнул его в Васькино плечо, перевязал рану бинтом и кинулся к камню. Очереди у него были неторопливые, короткие и верные. Рыбкин менял место своего расположения и вскоре узрел в ураганной пальбе одиночный отсвет огня.

Снайпер сидел довольно высоко, но если незаметно, не выдавая себя, подкрасться, его можно достать. «Ваньку! Ваньку! Ко мне!» — крикнул он бойцам, и вскорости из кустов выполз Иван — лицо черное от пыли, только синие глаза смотрят вопросительно. Рыбкин пояснил задачу. Воробушек молча пополз в кусты. Они его прикроют.

И тут сержант ощутил, что автоматные очереди поредели. Совершенно отчетливо стало слышно, как их треск удаляется куда-то влево, высоко в горы. Что это? Другое отделение поспешило к ним на подмогу? Молодцы! Сейчас дадут им прикурить! Настроение поднялось. Его очередь достала боевика, засевшего над ним. Рыбкин крутанулся к другому камню, поближе к снайперу. Так, Воробушек еще не дошел. К нему подтянулись остальные. Рыбкин прислушался: что-то не то. Высоко в горах отстреливался один автомат, это не подмога. Но кто это? Кто уводит «чехов» в горы? В следующую секунду разорвалась скала, на которой сидел снайпер. Боевики, видно, взвыли от их дерзости, очереди стали злее, но и ребята отстреливались, как надо. Теперь можно подняться ввысь, где был недавно снайпер, там чисто. Горы — вот что их сейчас спасет. «Наверх! Всем к Ваньке! Ползем к Ваньке!» — крикнул он в сторону ребят, кинулся к раненому Ваське и от камня к камню стал ползти с ним вверх. Надо успеть доползти раньше бандитов…

К нему откуда-то упал Петров. У него были безумные глаза. «Как ты?». «А?». «Тащи Ваську! А где Степка? Где Степка? Долбай трубой!» Денис куда-то махнул, но думать было некогда.

Клубилась пыль от выстрелов, рикошетили пули, но на все было начхать. Спасение — высота была рядом.

Они опередили «чехов» на несколько метров. Теперь они были хозяевами положения и полили сверху свинцовым ураганом. Вскоре внизу стало тихо. Ребята целы, только Ваньку зацепило осколком в руку. Не беда, до свадьбы заживет. Стало тихо и в горах.

«Степка там», — вдруг выдавил из себя Денис, опустив голову. «Как? Степка?» — встрепенулся Рыбкин, и сердце его пронзило: это он увел от них половину «чехов», это был его одинокий автомат. «Ах, Степка, вояка, ну ты даешь! Кто бы мог подумать! Ах, глупец, чертов вояка!» — пронеслось в голове, теплая волна обволокла сердце, и, с трудом сглотнув, он сказал: «Константинов за старшего! Мы с Денисом за Степкой!»

…Степка сидел, выглянув из маленькой ямы, глаза его удивленно всматривались куда-то вперед. Вязаная шапочка взлохматилась у виска от густой черной крови. В автомате торчал последний рожок…

Метрах в двадцати спиной к Степке лежали бородачи в камуфляжной форме.

«Вояка ты чертов, глупец ты, Степка, что наделал, а, что же ты каску-то скинул, а?!» — повторял бессвязно Рыбкин. Он понял, как перехитрил этих уверенных боевиков в их родных горах маленький Степка. Он спрятался в этой незаметной ямке под кустом, выждал, когда те пройдут, а потом расстрелял их сзади. И только один из них, последний в ряду, полуобернувшись, успел нажать на спусковой крючок. Он и был Степкиной смертью…

Денис стянул с себя куртку, положил на него Степку и легко поднял на руки. На его широкой груди шмякнулись друг о дружку автоматные рожки. Рыбкин невольно посчитал: «Шесть». «Шесть?!» — дошло до него. Он вгляделся в лицо Дениса, но кроме беспредельного ужаса ничего на нем не увидел.

Дом у дороги

Это только для горожанина покупка хлеба — ничем не примечательное событие: заскочил по дороге с работы в ближайший магазинчик или отправил туда своего отпрыска, если нет привычного продукта под рукой, — вот и вся проблема. Для деревенского же жителя покупка хлеба — приятный ежедневный ритуал. Выстаивая в очереди, он успеет всех оглядеть на предмет новой обновы, что тоже немаловажное событие в наше время в деревне. Еще он определит по внешнему виду — здоров ли тот или иной односельчанин и что сказал по этому поводу врач, услышит подробный ответ, а также все последние новости, начиная от мировых и заканчивая тем, кто к кому в село приехал, надолго ли и вообще зачем.

В этой очереди муссируются не только подобные темы. Все знают образ жизни каждого из селян, его характер, привычки. Покупка в магазине для деревенских жителей — пища для ума, обмен мнениями, тусовка и своеобразный, негласный, если хотите, клуб.

Два года назад в этой очереди в магазине села Шея, что расположено в ста километрах от райцентра Сунтар, все обостреннее стала муссироваться тема малолетнего сына Поповых (фамилия и имена далее изменены. — Авт.). Последние жили у дороги на краю этого довольно большого села примерно в четыреста дворов и не так давно переехали в другое село Кутану, что в двадцати километрах от Шеи.

Поповы, как и их дом у дороги, жили особняком и считались на селе не очень авторитетной семьей ввиду своей особой тяги к выпивке. Глава семьи когда-то отсидел за хулиганку, не работал, что в селе, конечно, не новость. Главное, что этот сорокалетний мужчина, назовем его Иван, не работал и дома, валяясь перед телевизором, в каком бы состоянии он ни был, ибо работящего мужика видно издалека. И двор у него не такой унылый и запущенный, как у Ивана. И не только редкая, растущая только потому, что так летом надо, картошка оживляет запустение, а и многое другое есть во дворе у доброго мужика: солидная поленница дров, теплица; хрюкающий в углу двора поросенок; да и изгородь, скособоченная, не валится от ветхости, а трава не растет так вольно, так как мужик шевелится, топчет ее, делает что-то по