– Солдат на каждом углу достаточно,– наконец, произнёс он, возвращаясь взглядом к генералу.– Прогуляйтесь.

– Я бы с радостью, да только первый тави не оценит. Как бродячие сюда пришли, так он в каждом угрозу видит.

– Ну,– Владыка картинно фыркнул,– это не помешало ему полчаса назад поддаться на уговоры сестры и оставить службу на пару часов.

Он указал в нужную сторону, и Эммерих действительно заметил друга. Алана висла у брата на руке, убеждая его в необходимости покупки каких-то безделушек у торговца, возле лавки которого стояли, и Гринд выглядел так, будто отчасти о согласии на прогулку жалел. Несмотря на это, сестру все же порадовал – как бы неумело они ни общались, он об Алане заботился и старался баловать, если на то была возможность.

Такое терпеть было нельзя, и, поспешно извинившись перед правителем, Эммерих двинулся в направлении нарушителя собственных приказов.

Подобравшись к Самаэлю с левой стороны, мужчина хлопнул его по другому плечу. Поначалу обернувшийся направо, первый тави быстро понял, как просчитался, и тут же наткнулся на недовольный взгляд.

– «Чтобы ни одна муха не пролетела без вашего ведома!»,– передразнил его утреннюю речь Эммерих.– Или ты думаешь, что они прячутся здесь?

С последними словами он указал на сложенные в пергаментную обёртку ткани, которые с едва слышным смешком забрала у торговца Алана.

Самаэль устало вздохнул, упираясь ладонями в пояс.

– Меня заставили.

– А можно меня тоже заставить?– Эммерих посмотрел на его сестру.– Я очень легко поддаюсь давлению.

Она не успела ответить – вместо неё это сделал молодой мужчина, которого Эммерих видел утром с бродячими артистами. Сложно было забыть его, выделявшегося среди местных жителей, как волк среди дворовых псов.

– Плохое качество для военного,– он находился по правую руку от Аланы, только улыбнувшись, когда та на него обернулась.– Но очень удобное для будущего мужа.

Самаэль, до этого выглядевший вполне спокойно, уставился на их нежданного собеседника, так же, как мог бы смотреть на фохса, вдруг решившего поохотиться среди людей.

– Действительно,– рассмеялась Алана в ответ.– Надо будет намекнуть его супруге.

Почувствовав неладное, Эммерих потянулся было к оружию, но первый тави отмер и перехватил его за руку.

– Прогуляйтесь,– он посмотрел поочерёдно на друга и сестру,– бдительности не терять.

– Всё в порядке?– Алана отвлеклась от мужчины, с которым уже успела о чём-то разговориться.– Что-то случилось?

– Нет,– Самаэль улыбнулся, но смотрел только на незнакомца.– Просто хочу проверить, как там ребята на мостах.

Больше ничего не говоря, он развернулся и, прежде, чем посыпались вопросы, ушёл в нужном направлении. Незнакомец, между тем, похвалив выбор Аланы в тканях, пожелал хорошего отдыха и двинулся в другую сторону, с искренним интересом присматриваясь к товарам на прилавках.

Оставшись вдвоём, Эммерих с женщиной могли только недоумённо переглядываться.

3.

– Сегодня без жалейки?

Гласеа перестал подпирать щёку ладонью и бездумно пялиться в пространство.

Небо начало темнеть – наступал вечер, и руки у него чесались не то от бездействия, не то из-за порвавшейся на домре струны, которую менять пришлось ему, а не хозяину инструмента. У того дела были хуже: поломка повредила ему пальцы, и, пока Гласеа занимался ремонтом, товарищ спешно искал хоть какой-то лоскут ткани, чтобы перевязать довольно сильно кровоточившую рану. Это произошло пару часов назад, поэтому теперь играл он, как ни в чём не бывало, но повязки с пальцев не снимал.

С приближением вечера стоило бы исполнять что-то повеселее, тянувшее бы народ в пляс, но на всех них каким-то невообразимым образом навалилась лень, и потому единственным звуком музыки на площади было вялое пиликанье злополучной домры.

Словом, подошедшая к нему девушка, на днях привлёкшая к музыкантам внимание своей знакомой, являвшейся хозяйкой города, была для Гласеа буквально глотком свежего воздуха. У него появилась надежда, что хоть после разговора с привлекательной блондинкой появятся бодрость и желание чем-то заниматься, пока Князь в своё удовольствие гулял и тратил деньги на мелочи, которые бы и дня не прожили, будучи выкинуты в ближайшую канаву за пределами города. Он всегда так делал, якобы помогая свободным торговцам, но при этом сами их товары и труд, в них вложенный, ценил в крайне редких случаях.

– Просто ты поздно пришла,– Гласеа улыбнулся, садясь ровно.– Я всё утро на ней играл, а тебя не было.

– Эй,– барабанщик ударил по своему инструменту, привлекая внимание. Гласеа обернулся прежде, чем понял, что с ним начали говорить не на имперском.– Вечер уже. Сколько ещё сидеть будем?

– Минут десять,– хохотнул молодой человек, погрозив ему пальцем.– С первым фонарём начнём.

Барабанщик молча кивнул, просто выстукивая пальцами по мембране какой-то ритм.

– Что за язык?– Мадлена присела рядом, нарочито толкнув его бедром.– Не имперский точно.

– Гляди, какой у неё слух,– Гласеа, подвинувшись, со смешком поддел её за кончик носа.– Всё она слышит. Аларанский это. Мы оттуда.

– Из Верхнего или Нижнего?

Ненадолго отвлёкшись на прошедшего мимо них в компании с хозяйкой города Владыку, Гласеа невольно напрягся.

Валакх выглядел гораздо лучше, чем он его помнил, но или делал вид, что ничего не заметил, или действительно не уделял окружению внимания. С другой стороны, подумалось музыканту, ничего из ряда вон не почувствовал и первый тави, значит это было всего лишь показателем их хороших способностей, а не просчётом кого-то из этих двоих.

Вернувшись взглядом к девушке, Гласеа не мог не заметить, как та чуть ли не кинулась прятаться от Владыки за ближайшим прилавком, но все же выбрала вариант просто посидеть смирно и не привлекать внимания.

– Что, увидела суженного, которого батюшка навязал?

– Нет, Первородных ради,– девушка поморщилась, легонько ударив его по плечу.– Это батюшка и есть. Если заметит, все уши прожужжит про то, что мне тут сидеть нельзя.

– А-а-а…– ехидно улыбнулся Гласеа,– так у нас тут Ее Сиятельство. Как же такие люди, и без охраны?

– Больно надо,– фыркнула она, скрестив руки на груди.– И без них за себя постоять могу.

Музыкант картинно присвистнул, крутя в руках жалейку. Краем глаза заметив яркий сполох на тёмном небосводе, почти сразу после этого он услышал от барабанщика требование посмотреть наверх.

И без того понимая, что ввысь поднялся первый картонный фонарик округлой формы, Гласеа всё равно посмотрел – чтобы быть точно уверенным.

Площадь была переполнена людьми, и казалось, что днём их было ещё немного. Теперь на улицу выбрались даже те, кто днём отсиживался по домам. Солдаты, порядком уставшие за прошедшее время, позволяли себе немного утратить бдительность – кто-то просто гулял среди народа, кто-то общался с девицами, сбежавшими из-под зоркого взгляда родителей. В этом было очарование любого праздника – рано или поздно ему поддавались все.