– Вы к нам надолго? Или так, от супруги на пару часов сбежали?

– Она вернулась домой,– Князь с картинным вздохом наклонил голову к плечу.– Империя ей не по душе. Если бы не дожди, может, и задержалась бы.

– Привезли бы сюда,– хохотнул Гласеа, указывая рукой на небо без единого облака.– Здесь будто новое Сердце Веры – дождь начнётся только, если этого захотят.

Он надеялся, что шутка останется только шуткой, но Иблис в ответ промолчал. За то время, которое ему не отвечали, Гласеа уже успел представить, как ему влетит за неуместное напоминание, но потом осознал, что правитель засмотрелся на резные деревянные фигурки, которые продавал в лавке справа от них старик. Дети к этим игрушкам тянулись чуть ли не поголовно, но не каждый родитель был готов тратиться на побрякушку, интерес к которой исчез бы через пару дней.

Держа руки за спиной, Князь остановился рядом с прилавком, тут же привлекая внимание торговца.

– Чего желаете?– старик добродушно улыбнулся, упёршись ладонями в стол.– Себе, душеньке или деткам?

Гласеа, выглянув из-за правителя, почти сразу нашёл взглядом ту фигурку, что могла привлечь его внимание.

Умещавшийся в ладони, среди разных лесных зверьков, драконов и солдатиков с куколками стоял, раскинув широкие крылья, огненный эркен. Похожий до мельчайшей детали, начиная с пышного подола хвоста из длинных перьев, заканчивая клювом и парой вострых, не сразу различимых в пышном вороте, ушек.

– Для душеньки,– с улыбкой ответил Иблис, ожидаемо указывая на эркена.– Сколько за него возьмёшь, отец?

Цена была смешной – всего пара серебряных, но в ладонь старику упал целый золотой. Отмахнувшись от его попыток отказаться, властитель огненных земель аккуратно подхватил эркена под одно из деревянных крыльев, на котором можно было различить мелкий узор пёрышек, и двинулся дальше. Гласеа, заверив, что сдачи не нужно, оставил торговца и кинулся следом.

– Для душеньки, значит?– он с беззлобной усмешкой присмотрелся к игрушке, которую Иблис на ходу крутил в руках.– И кто же это?

– Да есть тут…– с лёгкой задумчивостью отозвался ифрит.– Тебе делом заниматься не даёт.

– Кстати, об этом!– музыкант вскинул палец,– нам бы помощи, Княже. Солдатня здесь суровая, вздохнуть лишний раз не даёт. Но мы же с Вами знаем, что армия без головы-

– Просто куча крестьян с мечами. Что хочешь?

– Раз уж Вы здесь, может, отвлечёте его? Такому Вам это – раз плюнуть. Я должен буду.

Подумав, Иблис с тихим хмыканьем убрал игрушку в карман жилета и слегка прищурился на солнце. Пришёл к каким-то для себя выводам и только после этого кивнул.

– Вечером. Не порти людям праздник.

– Идёт!

– Хорошо. И, раз уж должен, губернатор… Купи-ка мне выпивки.

2.

Народ развлекался, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Дети тянулись к играм и лавкам со сладостями, да игрушками, взрослые позволяли себе вместо работы просто прогуляться, может, прикупить пару безделушек. Молодые ребята то тут, то там, всеми силами старались впечатлить девиц, гулявших с родителями. Сделать это было сложно – каждый отец, как ястреб, следил за своей красавицей на выданье – но молодняк не оставлял попыток. Иным везло, другие получали угрозу навроде «Ещё раз увижу рядом с дочерью – уши оторву» и отступали до того момента, пока душенька не останется чудом одна.

Эммерих, хмурясь, скрестил руки на груди и привалился спиной к стене.

Когда-то и сам был таким, да ещё и слыл главным заводилой в компании друзей. С девушками на праздниках, куда они неизменно выходили со своими семьями, правда, не общался – его способы были прозаичнее, поэтому к своим душенькам он лазал ночами в окна. Им это было только в радость: привлекал вкус опасности, которую такие полуночные свидания из себя представляли. За них, как водится, отрывали не только уши, но и все остальное, а потом приходили к отцу Одхэна и в ответ на предложение сватовства грозили расправой над нерадивым женишком.

Хорошие были времена, но, оглядываясь назад, Эммерих не мог не подозревать, что именно из-за своих юношеских «выпадов» так долго проходил неженатым. Отец в конечном итоге отчаялся его как-то исправить и решил, что это поможет провернуть армия. В некоторой степени сработало, но женатым человеком он стал называться только на седьмой сотне.

Да и женитьба эта походила просто на удобную договорённость: его спасала от неудобных вопросов, её – от перспективы закончить жизнь в Холодном Дворце, где из развлечений было только командование слугами и прогулки в саду. Лишним доказательством этого был тот факт, что год назад Эммерих даже не задумался забрать молодую супругу с собой, а просто побежал к Гринду, когда тот поманил пальцем. Ещё более ироничным это выглядело от того, что именно первый тави поднял в мирное время вопрос о женитьбе на вдове Владыки.

Один из бродячих артистов, только утром сбегавший со своего насиженного места с каким-то знакомцем, глянул в сторону тави и с улыбочкой отсалютовал. Он Эммериху не нравился, и чувство это, скорее всего, было взаимным, но к мальчишке было не подкопаться: вытянуть из него хоть что-то с трудом смог даже Самаэль. Музыкант, когда его и его дружков поймали, только улыбался, да щебетал о том, что они просто подзаработать здесь – как ни крути, городок в военные времена оказался самым цветущим, так что лишняя пара золотых у здешних имелась.

Праздник проходил неплохо, и потому Эммерих откровенно скучал. Пару раз проведать его забегала Алана, основная цель которой так и осталась неясной: то ли хотела подразнить тем, что имела право развлекаться, то ли пыталась заставить оставить долг и составить ей компанию. Отказываться жутко не хотелось, но каждый раз, как специально, он натыкался в толпе взглядом на Гринда, который одним выражением лица крайне красноречиво объяснял, что и как он другу оторвёт, если увидит его в компании со своей сестрой.

Не то, чтобы для империи такая ситуация была непривычной – добиться возможности постоять рядом с девушкой было целым мероприятием, которому активно препятствовали все её родственники мужского пола. Между тем, каким-то чудом сударыни замуж выходили.

– Не устали?

Открыв глаза, тави посмотрел по сторонам, только после этого опуская взгляд вниз. Остановившийся рядом Владыка этому ни капли не обиделся, только мягко улыбнувшись.

За прошедшие пару дней валакх окончательно пришёл в себя, вновь начав походить на нормальное создание, а не живой труп с разрезанной от уха до уха пастью. Образ этот, правда, прочно засел у Эммериха в голове, а несколько горожан сегодня не веселились, оплакивая пропавших в ночи родных.

– Не то, чтобы,– заставив себя вернуться мыслями в настоящее, тави пожал плечами.– Зависть к тем, кто может отдохнуть, не слишком утомляет.

Айорг согласно хмыкнул и с едва слышным вздохом осмотрел рыночную площадь. Народ не обращал на них никакого внимания, и это было самым явственным показателем отношения к правителю. Останься у людей к нему уважение, кто-нибудь, да рискнул бы падать на колени и биться лбом о землю, но после этого года Владыка для них утратил свою значимость. Он проиграл, преклонил перед завоевателями колено, а Эрейя подобное прощать не привыкла. Не важно, что происходило после – в момент сдачи Лайета правитель превратился для них в не заслуживающую внимания сошку.