Замерев в нерешительности. Мадлена прищурилась, но сзади её подловила, казалось, давно ушедшая Алана. На деле никуда не пропадавшая, женщина слушала весь разговор, но точно не планировала позволять дочери Владыки проводить вечера в обществе бродячих артистов.

– Давай иначе, любезный,– улыбнулась она, с силой стиснув запястье попытавшейся возмутиться Мадлены.– Вы приходите вечером к особняку. И сударыня посмотрит, как играть, и вы заработаете.

За музыканта согласились его друзья, все прекрасно слышавшие, и Алана, пользуясь моментом, увела девушку от них подальше. На возмущения Мадлены она ответила только, когда рыночная площадь осталась позади, хотя внимательный взгляд музыканта девушка буквально ощущала спиной.

– Что тебе не так? Он же просто разговаривал со мной!

– Ну да,– картинно покривилась Алана,– конечно. Уж лучше пусть твой отец фыркает, что ты крутила шашни с его генералом, чем узнает, что ты уехала с бродягами. Словам и действиям тави хотя бы верить можно.

4.

От хруста ломаемой кости Эммерих едва заметно поморщился и предпочёл зацепиться взглядом за цветы в саду. Сделать это оказалось сложно – разум то и дело подначивал посмотреть на дом. Одним делом было слышать рассказы о том, как питались валакхи, другим – быть тому живым свидетелем. Но, хотя бы живым, мысленно уговаривал он себя,– в отличие от мальчишки, которому уже не помогло бы ничто.

Хуже всего было от вида первого тави, спокойно курившего трубку и не испытывавшего никаких мук совести по поводу того, что именно он и заманил в сады ребёнка. Какая-нибудь кухарка или простая горожанка не досчиталась бы сегодня за вечерним столом сына, а Самаэль относился к этому просто и только небрежно отмахнул упавший в его сторону тряпочный сапожок.

К чести Владыки, пугать неподготовленного к зрелищу Эммериха он не стал, но мужчина успел увидеть, как на горле ребёнка сомкнулись, с хрустом ломая кости, мощные челюсти. После этого Айорг, не отпуская добычи, просто захлопнул дверь, но слышимость в этом особняке была феноменальная.

– И тебе не боязно?– он искоса посмотрел на Самаэля.

– Я на войне народ кучами убиваю,– спокойно отозвался первый тави, держа трубку зажатой в зубах и между делом стругая небольшую веточку.– Ты тоже. Чего мы там не видели?

– Мы их убиваем, потому что они миру в империи угрожают. А это – просто ребёнок.

– Заяц тоже не виноват, что волку хочется есть. Но что-то я не видел тебя бегающим по лесу и спасающим ушастых из пасти хищников.

Все ещё хмурясь, Эммерих со вздохом согнулся и закрыл уши ладонями. Его поведение можно было понять: Самаэль и сам в первый раз сбежал от валакха подальше и следующие пару недель отказывался с ним даже здороваться. Потом взял целью разобраться в том, что видел жутким, и обнаружил, что это было просто одним из аспектов жизни.

Валакхи стояли на вершине всех пищевых цепей, но в целом достаточно спокойно существовали на обычной пище. Только раз-два в месяц уходили в ночь, чтобы там найти себе какого-нибудь гуляку и сожрать его целиком. Слово «есть» здесь просто не подходило – они именно сжирали добычу, почти без остатка. Если бы жертву стали искать родные и близкие, для похорон смогли бы добыть только волосы, да ногти, которые хищники предпочитали оставлять не тронутыми. Кости среди валакхов и вовсе считались самым ценным наравне с содержимым головы, поэтому не оставалось даже осколков – разве что они застревали в клыках.

Джанмариа после первого раза всегда говорил ему: «Как бы вы ни дружили, помни: у вампиров есть несколько клыков, у валакхов – четыре ряда острых, как лезвия, зубов». Это предупреждение Самаэль каждый раз успешно забывал до очередной ссоры, в которую замечал, что Владыка вот-вот распахнёт на него пасть, как самая настоящая королевская энгара, готовая к броску. В его случае – единственному и однозначно смертельному.

В помещении всё затихло, и спустя некоторое время Айорг, едва слышно выдыхая, выбрался к ним на крыльцо. Как раз закончив с веточкой, которую резал охотничьим ножом, Самаэль не глядя протянул её, заострённую с одного конца. За годы сосуществования привык, что что-то в зубах у валакха, да застревало – будь то осколок кости, жила или особо жёсткий кусок кожи.

– Премного благодарен,– Владыка присел рядом, цапнув импровизированную зубочистку.– Ты что, настолько хорошо меня знаешь?

– Самому противно,– беззлобно огрызнулся первый тави, выдыхая табачный дым.– Одхэн, вернись к нам.

Убрав руки от головы, Эммерих настороженно посмотрел на валакха, но тот обратил на него мало внимания, с недовольным видом пытаясь избавиться от теперь мешавшего жизни куска в зубах. Генерал, замерев взглядом на заметном разрезе рта, гораздо более широком, чем в нормальное время, на мгновение побледнел.

– Итак,– поспешил отвлечь его внимание на себя Самаэль,– предлагаю начать это жалкое подобие военного совета.

– Начинайте,– тихонько хмыкнул Айорг, слегка морщась из-за невозможности разобраться с последствиями собственного обеда.– Ты сказал, когда «все соберутся», попробуете пойти на Тэнебре. Конкретизируй, будь ласка.

– Мы, Каджар с войсками из Ковруса, Пантеон,– на последнем первый тави неопределённо дёрнул бровью,– ребятки из Верхнего Аларана и, может быть, Сонрэ.

Валакх от неожиданности резко сжал зубы и перекусил веточку пополам. Его удивление разделял и Эммерих, никак не ожидавший услышать о тави, который первым год назад махнул на всю затею рукой и ушёл в свои владения.

– Сонрэ?– недоверчиво сощурился он.– Ты сейчас не шутишь?

– Я больше поверю, что Василиск согласился тебе помочь,– согласно кивнул Айорг, с сожалением откидывая веточку в траву.

– Тем не менее,– Самаэль развёл руками.– Гонца я к нему отправлял, и Сонрэ ответил, что не прочь будет присоединиться.

– И ты ему веришь.

– Я скорее поверю Василиску. Но чем чёрт не шутит.

– У этого чудовища крайне отвратное чувство юмора,– хмуро заметил валакх, скрестив руки на груди.

Эммерих осмотрел его, вспоминая произошедшее утром, и осознал, что совершенно не разобрался, как теперь относиться к правителю. Сказанное Самаэлем могло быть выдано на эмоциях, но раскидываться подобными вещами было чревато. В этом была вся Эрейя – любой мог развлекаться, с кем угодно, пока это не становилось достоянием общественности, и одним делом были слухи, а совсем иным прямые утверждения.

Владыку и без того бесконечно обвиняли во всех возможных вещах. Будь сейчас рядом Сонрэ, фыркал бы больше обычного за то, что валакх сидел с распущенными волосами, частично лежавшими на деревянном настиле крыльца и загибавшихся лёгкими полукружьями.

На мгновение тави почудилось, что одна из прядей, кончиком оказавшаяся к нему слишком близко, двинулась и переместилась в сторону, как живая.

– В любом случае, не столь важно, будет ли присутствовать Сонрэ и его люди,– привлёк к себе внимание Самаэль, постучав трубкой о край ступеньки, чтобы выбить остатки потухшего табака.– Я больше надежд возлагаю на Ноктиса.