– А с ним что?– Айорг посмотрел на первого тави.

– За ним Чертоги. Двенадцать Клинков и все, кого сможет найти.

Валакх окинул его взглядом, которым стоило удостаивать сумасшедших.

– Клинки? Почему ты не вспомнил о них, когда вы сидели в крепости?

– Наверное, потому что там были только мы,– Самаэль вернул ему взгляд с процентами.

– Ты дурак, Гринд?– Айорг склонил голову к плечу.– Их Клинками не за руки назвали. Они на стене в хранилище висят.

Краем глаза заметив движение справа, Эммерих своевременно отодвинулся, но ему в любом случае не грозило пострадать. В момент, когда на крыльцо упали со звоном четыре меча в ножнах, тави окончательно уверился в мысли, что волосы Владыки обладали каким-то собственным жизненным стимулом: хотя их должно было придавить, чёрные пряди, будто настоящие змейки, в последний момент скользнули в сторону.

Вместе с Самаэлем обернувшись, Айорг тут же неприязненно скривился, в ответ на что стоявший позади Король Богов только мягко улыбнулся.

– Прибирался бы хоть за собой,– вместо приветствия произнёс он.

– Не шарился бы по моим владениям,– огрызнулся в ответ валакх, придвигая к себе мечи.

– Я подумал, что новому Владыке будет полезна помощь.

Первый тави, едва слышно выругавшись, принялся заново набивать трубку табаком.

5.

Хмурым взглядом окинув Короля Богов, Эммерих заставил себя поумерить ненужное сейчас недовольство. Фыркать на Пантеон, сколько угодно, можно было в мирное время, но сейчас они все оказались в одной лодке, и некоторых пассажиров стоило потерпеть.

– Простите,– всё-таки осторожно произнёс он,– но давайте впредь не будем нарушать правила.

– Это какие же?– Василиск с мягкой улыбкой посмотрел в его сторону.

– До того момента, пока Владыка не подпишет последний указ, определяющий преемника, и отказ от трона, не надо заикаться о «новых». Это неуважение к правителю.

– Поддерживаю. Да и извинились бы за «тыканье»,– глухо сказал Самаэль, после вернувшись к ругани на кремень, не желавший поделиться искрой.

Взглянув на Айорга, будто ждал от него какой-то реакции, Василиск в конечном итоге ничего получил и со вздохом сцепил руки на уровне пояса. Осмотрелся в явной надежде найти сиденье почище и приличнее ступеней крыльца, но такого не имелось – да и бежать его предоставлять мало кто собирался.

Казалось, что за время путешествия в это место Король Богов забыл, куда именно направлялся. Война принесла Пантеону только прибыль – прихожан стало гораздо больше, чем в мирное время. Это было стандартным явлением, потому что простой люд в тяжёлые события резко начинал верить даже, если до этого про Первородных вспоминал только, когда появлялись какие-то связанные с ними новости. Они несли в Пантеон последнее, вымаливая у Василиска и его братьев с сёстрами благословения и победы в войне, а на исходе всего благодарили не положивших свои жизни солдат, а какое-то божественное чудо.

Направляясь в Мидери, он явно ждал увидеть раболепие и восторг, но здесь народ реагировал на него так же, как обычно – верующие преклонялись, другие могли просто кивнуть или вовсе не заметить. Здешние знали, кто тянул этот плуг на протяжении года, и ни одного Первородного они там ни разу не увидели.

– При всём уважении,– вновь натянув на лицо улыбку, ответил он Самаэлю,– у меня язык не повернётся называть ифритскую подстилку Его Высокопревосходительством, да ещё и извиняться за что-то.

– Вот как? А когда Роханна была жива, Вы иначе пели,– усмехнулся Айорг.– Всё «госпожа», да «Ваша Светлость», да «не обессудьте». И это учитывая то, что «месяц с одним мужчиной» для неё было неизвестным словосочетанием.

Самаэль с Эммерихом не удержались, одновременно прыснув от смеха.

Никто ни капли не принижал достижений матери-основательницы империи, но так или иначе чаще вспоминали только то, кем она была до получения Венца. Да и после получения таковой осталась, став лишь только чуть более разборчивой в мужчинах, которых подле себя держала.

Василиск неприязненно скривился.

– Не поминай, почём зря, Принцессу. Она – отдельная тема.

– Ну, конечно,– улыбнулся Айорг.– Всё, что Вам неудобно, Ваше Святейшество, всегда становится «отдельной темой».

Картинно вздохнув, он развёл руками.

– Хочется Вам того или нет, я пока Владыка. Да и наследник династии не горит желанием лезть на трон.

– Почему?– Василиск моментально переключился на удобную для себя тему.– Тави Гринд, народ признаёт Вас лидером. Это ли не достаточный повод задуматься?

– Войско Сонрэ тоже признаёт его лидером,– Самаэль повёл плечом.– Но это не повод ему мечтать о троне.

– Это совершенно другое!

Айорг, заметив у первого тави желание огрызаться всерьёз, поднялся на ноги и с улыбкой подхватил брата под руку. Глянув напоследок на генералов, он заявил о завершении «совета», который в любом случае был неполным и носил скорее информативный характер, а так же о том, что сам озаботится размещением Первородных в доме.

Когда дверь за представителями святого семейства закрылась, Самаэль смог добыть огонь, но желание пропало. Тратить табак попусту вместе с тем не хотелось, поэтому он с недовольной физиономией закурил, подпирая щёку ладонью.

Вопрос, мучивший Эммериха с самого утра, чувствовался кожей, но отвечать на него не хотелось. Оставалось только надеяться, что друг так и не решится озвучить мысли, но у судьбы как всегда были другие планы.

Он выждал честно некоторое время, позволяя выдохнуть после не самой лучшей встречи с Королём Богов, а потом, повернувшись к первому тави лицом, все же поинтересовался о причинах столь отчаянных попыток сбежать от перспективы встать во главе страны.

– Не пойми неправильно,– Эммерих упёрся ладонью в колено,– я не целиком и полностью на стороне Пантеона. Но в его словах есть доля правды. Кто примет такого Владыку обратно?

– Какого?– Самаэль выгнул бровь, искоса глянув на друга.– Законного?

– Нет. Такого… Послушай, неважно, что именно там происходило, его год никто не видел. И явился он не слишком замученным, сразу начавший выводить тебя из себя. У народа будут сомнения. Где гарантия, что он не сидел там просто так год, по договорённости отдав ифритам земли?

Пару минут первый тави не отвечал, раздумывая над ответом. Подходящего всё никак не находилось, потому что в сущности подходили все и сразу. Что бы в течение года не творилось во дворце, это было делом исключительно тех, кто находился в нём. Прислугу можно было заставить замолчать, представителей высшего света – с чуть большими усилиями, но тоже. В конечном итоге, в этом была суть Эрейи: якшайся с кем угодно, пусть об этом говорят – главное лишь, чтобы не было свидетелей.

Рано или поздно это бы забылось, а Владыку Айорга окрестили бы победителем огненных, пытавшихся прибрать к рукам империю; если бы эта кампания завершилась для них успехом.