Козетта с интересом прислушивалась к русской речи.

– Я все понял, Бекетов, не переживай. Воспитаю, как собственную дочь, – торжественно пообещал граф.

В этот момент таймер на руке легионера издал тревожный писк: пошел отсчет последней минуты.

«Как у космонавта перед стартом,» – подумал Серафим.

– Ну, все – прощай, Козетточка, – начал он, опускаясь на корточки перед своей маленькой спутницей. – Я улетаю домой, а ты слушайся этого дядю. Он – хороший. Дай Бог еще свидимся.

Лицо девочки мгновенно сморщилось, а из глаз покатились крупные как горошины слезы. Да что там греха таить, у Серафима тоже в этот момент защипало в глазах.

И когда он успел привязаться к этой крохе из прошлого?

Он вдруг подумал, что если бы Наташка дождалась бы его тогда из армии, у них могла бы быть вот такая вот дочка. Да и вообще, вся жизнь пошла бы тогда по-другому…

Козетта прижалась лицом к его плечу, и вся так и задрожала мелкой дрожью.

– Дядюшка Серафимушка, я буду ждать тебя, да хранит тебя Святая Дева Мария и Святой Бартоломей Парижский! – горячо зашептала она сквозь слезы. – Ведь ты же еще вернешься ко мне?

– Я вернусь Козетточка, я обязательно вернусь к тебе!

– Я знаю, ты – мой папа, который стал ангелом. Ты пришел, чтобы спасти меня…

Это было последнее, что он услышал. Таймер обнулился, и в следующее мгновение синие всполохи окутали легионера.

Испуганно отпрянувшая от него Козетта с заплаканным лицом, застывший с открытым ртом Бекетов, кареты, всадники – все вдруг исчезло.

Не успев сгруппироваться, легионер грохнулся больным боком о жесткий пол Сколковской «сырницы» и тут же потерял сознание…

Очнулся он уже на носилках. Его несли по длинному сколковскому коридору. Рюкзака с ковчежцем не было. Где-то чуть в стороне маячил агент в шляпе.

“Наверное, это он забрал ковчежец, – вяло подумал он. – Интересно, а с деньгами-то не обманет?” Подумал и сам удивился насколько ему сейчас на это наплевать. Ведь главное он уже сделал: Козетта…

Кажется, он произнес ее имя вслух, ибо к нему тут же наклонилось чье-то знакомое лицо. Это была та самая девушка-врач, с которой он познакомился накануне.

– Вы что-то сказала? – участливо спросила она.

– Я рад.. видеть вас снова… Варвара….Варвара Петровна, – ответил он и попытался улыбнуться, – Помните меня?

На щеках ее проступил легкий румянец

– Конечно помню, сколкер…

Варвара Петровна хотела еще что-то добавить, но тут один из несущих носилки санитаров внезапно оступился и легионера ощутимо тряхнуло. В правый бок словно вонзили раскаленный прут. Серафим удержался от стона, но девушка сразу же заметила перемену в его лице.

– Ребята, поосторожнее там, – строго сказала она и, уже обращаясь к нему, мягко добавила:

– Потерпите еще немного. Больница совсем рядом. Все будет хорошо.

Ее ладонь, легкая и нежная, на миг ободряющее легла на его сложенные на груди руки и тут же улетела прочь. Серафим мысленно пожелал, чтобы кто-то из санитаров снова оступился, но те, как назло, шли ровно и быстро…

На улице его сразу же ослепило неожиданное яркое солнце. Зажмурившись, он вдруг ясно увидел заплаканное лицо Козетты.

– Ничего, милая, все будет хорошо, – прошептал он одними губами, словно пытаясь убедить в этом не только маленькую девочку из прошлого, но и безжалостное снова вставшее между ними время…