Итальянцы по-прежнему хотели отстранить Австрию от этого проекта и усиленно пытались убедить главную газовую компанию Франции, Gaz de France, воспользоваться возможностью присоединиться к трубопроводу и импортировать советский газ через Италию. При этом предполагалось, что к этой системе может присоединиться и Швейцария.

К идее о включении этих стран, в первую очередь Франции, СССР отнесся с большим энтузиазмом. Незадолго до этого Главгаз договорился с ведущей французской компанией Gazocean о крупномасштабном экспорте сжиженного углеводородного газа (СУГ, т. е. сжиженные пропан и бутан, не путать его со сжиженным природным газом, СПГ) и теперь был бы рад увеличить объемы продаж. Также важно отметить, что Главгаз рассматривал Францию как отличного поставщика передовых технологий для газовой промышленности, в частности антикоррозийных технологий и устройств для удаления из природного газа нежелательного сульфида водорода и для формирования на его основе полезной серы, в этой области Франция занимала лидирующую мировую позицию. Экспорт природного газа во Францию мог способствовать перспективной торговле оборудованием[19].

В другой части мира Япония проявляла явный интерес к импорту газа у своего огромного соседа. Японию интересовали газовые поля, расположенные в Восточной Сибири. Предполагалось, что «голубое золото» с этих месторождений по трубопроводу можно будет транспортировать на Сахалин, а оттуда в виде СПГ в Японию. В отличие от амбициозных планов Главгаза по поводу экспорта газа в Европу идея экспорта газа в Японию не вызвала возражений у Госплана, и поэтому формальные переговоры можно было начинать уже на ранней стадии. В январе 1966 г. советская делегация, членами которой были представители Главгаза, Министерства внешней торговли и Банка внешней торговли (ВТБ), отправилась в Токио с целью проведения первого раунда переговоров, включая встречи с несколькими крупными промышленными компаниями, которые стали бы главными потребителями советского газа. Япония, несмотря на тесные связи с США, не присоединилась к эмбарго на трубы большого диаметра, введенному НАТО в 1962 г. Когда для СССР стали недоступными трубы, производимые в Германии, роль Японии резко возросла, что явилось предпосылкой для расширения советско-японских торговых связей. Помимо труб и оборудования для газовой промышленности Советский Союз закупил два танкера-газовоза, которые планировалось ввести в эксплуатацию в целях упоминавшегося выше экспорта советского сжиженного природного газа во Францию. Благодаря экспорту газа в Японию СССР надеялся сохранить и далее расширить доступ к японским технологиям[20].

Параллельно с усилиями, направленными на создание экспортных программ, Главгаз вел подготовку к масштабному импорту газа. Предполагаемыми партнерами были Афганистан и Иран. В октябре 1963 г. Москва заключила первый контракт по импорту газа с Афганистаном, в рамках которого началось строительство газовой линии, проходившей от газовых месторождений в Северном Афганистане до территории Узбекской ССР. Эта линия помогла укрепить находящуюся в процессе формирования систему газопроводов в Центральной Азии, а также увеличить объемы поставок газа на Урал. Затем в январе 1966 г. был подписан еще более крупный контракт с Ираном, который предусматривал ежегодные поставки газа в размере 10 млрд кубометров через ирано-советскую границу в Азербайджан. Главная цель импорта газа состояла в том, чтобы улучшить газоснабжение на Кавказе и тем самым высвободить большие объемы азербайджанского газа для дальнейших поставок в северном направлении. По мнению Госплана, эти объемы природного газа, высвободившиеся в результате импорта, могли бы стать источником экспорта газа в Центральную и Западную Европу. Тогда можно было бы обойтись без газопровода, предназначенного для экспорта газа с территории Сибири, строительство которого было сопряжено с определенными рисками. Главгаз с этими соображениями не соглашался и продолжал доказывать, что экспортировать нужно только сибирский газ[21].

Формирование экспортной стратегии

В ходе внутренних советских дебатов по поводу Сибири и возможности экспортирования сибирского газа сторонники радикальной стратегии использования сибирских богатств – и не только в целях экспорта – находили поддержку своей позиции в регулярно поступавших из Тюмени сообщениях об открытии новых газовых месторождений. По оценкам Главгаза, к началу 1965 г. вероятные запасы природного газа в этом регионе составляли около 5 трлн кубометров, что было «значительно больше разведанных к настоящему времени запасов всех газоносных месторождений СССР». Спустя год эта цифра удвоилась[22]. Становилось очевидным: газовые богатства Тюмени настолько огромны, что Сибирь и Урал самостоятельно не смогут использовать эти объемы газа даже в долгосрочной перспективе. Эти аргументы находили все больше сторонников и позволили убедить многих участников дебатов в том, что сибирский газ нужно отправлять в западном направлении и что более интенсивное использование природного газа в качестве топлива пойдет на пользу всей стране.

Политическая поддержка, оказываемая газовой отрасли Брежневым и Косыгиным, проявилась в том, что в октябре 1965 г. Главгаз был преобразован в Министерство газовой промышленности – Мингазпром. Хотя создание этого министерства было не отдельным и уникальным событием, а частью важных косыгинских реформ, был очень важен психологический эффект этого события. Для Кортунова это означало повышение статуса газовой промышленности до уровня нефтяной промышленности, у которой имелось собственное министерство, созданное несколькими десятилетиями ранее. По мнению Кортунова, это решение означало «признание того, что наша газовая промышленность превратилась сейчас в одну из ведущих отраслей народного хозяйства, оказывающую все возрастающее влияние на развитие топливно-энергетической базы и повышение производительности общественного труда»[23].

Осенью 1965 г. Кортунов поручил главному проектному институту газовой отрасли – Гипроспецгазу – выслать экспедицию в район Крайнего Севера и сформулировать конкретные предложения по поводу возможности поставки сибирского газа на Запад. Группа из пяти экспертов, которую возглавил главный инженер Гипроспецгаза Дерцакян, добиралась до глухих районов Сибири на лодке, на вертолете и на дрезине. В декабре 1965 г. был представлен совершенно новый долгосрочный план постепенного перехода на сибирский газ в качестве главного источника энергетического снабжения. Этот проект охватывал весь Северо-Западный регион СССР. Кортунов предложил, чтобы гигантская система трубопроводов начиналась в северных районах Тюменской области и тянулась далее на расстояние нескольких тысяч километров, доходя до Ленинграда, Белоруссии, Прибалтийских республик, а также до экспортных рынков в Центральной и Западной Европе. Предполагалось, что если все пойдет по плану, то всего через несколько лет можно будет поставлять сибирский газ во все эти внутренние и зарубежные регионы[24].

По планам Мингазпрома, ежегодные поставки сибирского газа должны были составить не менее 90 млрд кубометров и позднее увеличиться за счет дополнительных мощностей. Консерваторы были возмущены этим сверхамбициозным, с их точки зрения, нереалистичным и даже опасным планом. Председатель Госплана Байбаков и его заместитель Александр Рябенко энергично выступили против этого проекта, назвав его «глубоким переосмыслением вопросов, касающихся выбора наиболее экономичного варианта поставок газа». Центральные органы планирования не спешили