Он понимал, что от него потребуется вся его сила, энергия и стремление к победе. Откинувшись на скамью и удобно устроив свою массивную спину, Шрек взглянул в потолок. Одна-единственная точка стала для него ориентиром. Он медленно прикоснулся к холодной стали грифа. Кисти образовали замок. Выдохнув несколько раз, Шрек принял штангу на грудь. Мышечные волокна растянулись, внутренне причиняя некий дискомфорт. Шрек сосредоточился. Чуть выгнув спину, на выдохе, с неимоверными титаническими усилиями, Шрек потянул гриф штанги вверх. Его зубы сжались, вены, словно тяжи, приобретя багровый оттенок, переплетали каждый участок его мышечного массива.

Карьера и спортивные достижения — на одном конце жизни и вера, способность противостоять надвигающейся опасности, в тяжкие времена для своей страны — на другом конце. Как истинный патриот своей Родины и Отчизны, Шрек, не задумываясь, отправился на фронт. Каждодневная боевая рутина превратила его в настоящую машину, лишенную страха и неопределенности. Он выполнял боевые задачи своего подразделения, вне зависимости от сложности и опасности. Его девизом, кредо, стало самопожертвование и готовность прийти на помощь в любой момент, будь то боевое задание на линии боевого соприкосновения, либо рутина и обыденность на пункте временного базирования батальона.

На следующий день погода не принесла каких-либо изменений: пекло, чередуясь с горящими порывами ветра, нещадно выжигало все вокруг. Стояла сушь. По дороге на полигон я заметил островки пламени, стелющиеся по сухой траве полей. Смог быстро распространялся, подгоняемый горячим ветром. Видимость упала. Груженная «буханка» двигалась на своих тридцати — сорока километрах. На въезде, как и всегда, дежурили бойцы. Все та же процедура досмотра, доклад, и вновь импровизированный шлагбаум отъезжает в сторону, давая «таблетке» проскочить на территорию полигона.

Мы с Белесом, отдельно от остальных добровольцев, занялись подбором кандидатов на должности будущих санинструкторов.

Вот что мы вкладывали в это понятие, то есть каким мы видели настоящего боевого медика: сильного физически, выносливого, крепкого духовно, эмоционально устойчивого, не лишенного сострадания. Бойцов было предостаточно. Мы неспешно вели беседы со взводниками, объясняя, по каким параметрам мы ищем себе бойцов в медицинский взвод. Буквально через пару часов перед нами, выстроенные в одну шеренгу, практически все как на подбор, стояли будущие санинструктора.

— Назовите свои позывные, — Велес приготовился записывать.

— Молоток, — парень был силен и крепок физически.

Его выправке мог бы позавидовать бывалый солдат. Держался прямо, ровно, подбородок чуть вздернут.

— Ирландец, — огненно-рыжий, с кучей веснушек, раскиданных по всему лицу.

Телосложение было правильным, без искривлений и перекосов.

— Фродо, — позывной явно не соответствовал его росту.

Высокий и статный, с широкими плечами и длинными руками.

— Солард, — на лицо ему можно было бы дать больше пятидесяти лет. Он старался перенести вес на левую ногу, попутно оберегая правую.

— Что с тобой? — спросил я.

Крупная испарина покрывала раскрасневшееся лицо Соларда. Ему было больно, и он слишком плохо умел это скрывать. Я подошел ближе.

— Согни ногу в колене, ну, давай, — колено с диким скрипом, словно ржавая шестеренка, сгибалось. Оно было отечное. Гримаса боли появилась на лице Соларда.

— Да я смогу, — он не унимался. — Шеф, все нормально будет, ну?

— Нет, брат, с таким коленом ты вряд ли чем поможешь. После занятий найди меня, полечим тебя.

— Понял, командир, — Солард, удрученный и опустошенный, заковылял в сторону блиндажей.

— Так, следующий кто? — спросил Велес.

— Рикошет!

Парень был молодой, лет этак 23–24, стандартного телосложения, черноволосый. Отличительная черта — татуировка на шее с изображением скорпиона. Взгляд немного надменный, резкий.

— Лин!

На тот момент ему было 24 года. Крепкая мускулатура, широкая спина и плечи делали из него идеального кандидата на должность санитарного инструктора и члена эвакуационной бригады.

— Ванес!

Ванесу было не больше двадцати лет. Он был по-юношески дерзок и в какой-то мере нахален. Вскинув подбородок, он обратился ко мне:

— Ну и что это за учения? Где больные, раненые, где жгуты? Чем заниматься-то? Да и все я умею, нового ничего вы мне не покажете, — Ванес возмущался.

Велес ухмыльнулся.

— Так, Ванес, у тебя осколочное ранение, нога и рука. Быстро зажгутовался, — голос Велеса звучал громко и очень четко. — Ты находишься в красной зоне. К тебе никто не может подползти, работает пулеметчик, у тебя осколок в руке, ноге. Вот, — Велес швырнул ему два жгута Эсмарха. — Пробуй, посмотрим, что ты из себя представляешь.

Ванес с неким остервенением принялся жгутовать раненую руку. Получалось, скажу я вам, так себе. С большим трудом, при помощи руки и зубов, он все-таки зажгутовался. Я медленно приблизился к нему. Пальпаторно пульс на лучевой артерии был сохранен.

— Говоришь, все умеешь, а? — жестко спросил с него я, — ты даже себя зажгутовать не можешь.

— Но Рузай!..

— Отставить, закрой рот и учись, когда тебе показывают и учат, усек??

— Да, Рузай, — Ванес эмоционально и морально был опущен.

Встав в строй, он замолчал.

— Следующий! — крикнул Велес.

— Психолог, — голос этого кандидата был спокойным, медленным и тянучим. На вид это был обычный парень, лет 35–36, коротко стриженный, с гладко выбритым лицом. Обращали на себя внимание глаза: узкие, хищные, слегка лукавые и ненадежные. Я подошел к нему поближе.

— Почему психолог? — спросил я.

— Потому что я и есть психолог, по образованию.

— А за что сел?

— Торговля сильнодействующими препаратами.

— Вот оно что, торчок значит.

— Нет-нет, ни в коем случае. Это было только на продажу.

— Химик, короче, — Велес загоготал.

Дальше по списку шел Крик. Сухой и жилистый, в нем чувствовалась какая-то энергия, стремление что ли. На вопросы он отвечал четко и слаженно.

— Крик, готов будешь вытаскивать окровавленные тела, куски человеческой плоти, под пулями и снарядами?

— Готов, товарищ командир, — отвечал Крик, — не сомневайтесь во мне, — он сморкнулся, — все будет тип топ.

— У тебя статья какая? Родненький ты наш.

— 228.

— Понятно, иди в строй. — Велес просмотрев свой список, продолжил.

— Панама.

Хм, кандидат на должность санинструктора, с весом более 100 кг, меня немного смущал. Я видел потенциал в ребятах, в Панаме его почему-то я не увидел. Панама был среднего роста, в теле.

Он комично пытался втянуть свой живот, но быстро выдыхался. На его практически лысой голове красовались белесоватые шрамы. Можно было подумать, либо представить, что это какой-то узор или орнамент.

— Панама, сколько тебе?

— 38, — ответил он.

Мысленно я ужаснулся.

— Ты сидел на чем-то?

— Было дело. Но завязал.

Цвет лица был практически серым, выгоревшим, лишенным жизненной силы и какого-то потенциала.

— Ты потянешь?

— Что?

— Должность санинструктора.

— Потяну, буду стараться, — его ответ мне понравился, и я приказал Панаме вернуться в строй.

В этот день, раздав всем кандидатам жгуты, мы тренировали навыки саможгутования. Жгутовались