Шрифт:
Закладка:
Она захлопнула рот, оборвав собственный крик. Что-то коснулось её макушки, а затем улетело, взмахивая кожистыми крыльями.
Пип пригнулся.
– Что это было?
– Летучая мышь, – сказал Горбо. – Только не та маленькая симпатичная летунья, которая не причинит вам никакого вреда. Это летучая мышь совсем другой породы. Хорошо бы убраться отсюда куда подальше. По-моему, это отличная идея.
– Ш-ш-ш-ш… Слышите? – Флора стояла, наклонив голову, и к чему-то прислушивалась. Короткий всплеск собачьего лая, затем тишина.
Извиваясь и переплетаясь, ветви обступили их со всех сторон, перегораживая дорогу.
– Теперь я понимаю, что чувствует рыба, попавшая в сеть, – пропыхтел Горбо, сражаясь с зарослями. – Если мы выберемся отсюда, обещаю: никогда больше не пойду на рыбалку… О, посмотрите-ка вот на это!
Перед ними была дверь, врезанная в ствол одного из обступивших их деревьев. Массивные железные петли, дверной молоток в виде маленькой отвратительной физиономии с бородкой клинышком…
– Тигр внутри, – сказал Пип. – Я слышу его.
Лай был приглушённый, словно шёл с большой глубины. Из горла Флоры вырвался тихий горестный звук.
Горбо принялся изучать дверь.
– Возможно, гоблины, – задумчиво сказал он, – хотя я никогда не слышал, чтобы гоблины вешали рядом со своей дверью молотки. Им наплевать на гостей. Но кто-то ведь взял на себя труд, чтобы повесить здесь молоток, а это значит, что было бы невежливо им не воспользоваться.
Горбо энергично застучал молотком в дверь. Никто не отозвался, но сама дверь медленно, со скрипом открылась.
– Ступеньки, – сказал Горбо, заглянув внутрь. – Идут вниз. Много ступенек. Немного пахнет сыром. Лучше я пойду первым… мало ли там что.
Флора протиснулась в дверь следом за Горбо, а Пип в нерешительности остановился. Возможно, он был не так хорош в арифметике и правописании, но у него хватало мозгов, чтобы не позволить двери без дверной ручки закрыться за его спиной. Оглядевшись вокруг, Пип нашёл круглый камень – достаточно тяжёлый, чтобы послужить упором, – и аккуратно подкатил его к порогу.
– Подождите меня! – крикнул Пип и двинулся вниз по ступенькам.
Поскольку у него не было глаз на затылке, Пип так и не заметил, что его упор встал на короткие толстые ножки и вразвалочку ушёл прочь.
Потребовалось всего лишь лёгкое движение воздуха – словно кто-то неосторожно чихнул, – чтобы дверь захлопнулась.
– Это было более чем просто, – сказала дама. – У мерзкой шавки есть свои плюсы. Увидев открытую дверь, она погонится за чем угодно.
Женщина потуже запахнула на себе пурпурную шаль и вгляделась в глубины желе.
– Девчонка уже в пути. Златовласка и два её гнома… или я что-то не так запомнила? Теперь мы должны подогнать мотыльков поближе к пламени. Разве ты не любишь запах опалённых крылышек? Но это всего лишь начало. Я вижу клубы дыма и столбы огня, возносящиеся в небо над «Солнечной бухтой». А затем пепел… Ничего более, лишь кучи холодного пепла. «Трагический несчастный случай» – так они это назовут. «Бедные сиротки. Бедная мисс Ваткинс». Уа-уа. У меня просто сердце кровью обливается.
– Бедная мамоцка. – Великан, сидевший рядом, похлопал её по спине. – Не грусти, мамоцка.
– Идиот, – сказала мать.
В которой мисс Ваткинс собирает Экспедиционное Войско, а путники оказываются в Грибных Тоннелях, естественной среде обитания Волосатого Моржа; в Стране Келпов Горбо угрожают белым корнем, а дети доверяются хитрому Шуту.
В комнату мисс Ваткинс заглянула мисс Крипнинг.
– Там в саду большая птица, – сказала она. – Очень большая. Я подумала, вы должны об этом знать.
Мисс Ваткинс, обычно такая занятая, последние два дня просто сидела за своим столом, погружённая в мысли. «Она вообще меня слышит?» – подумала мисс Крипнинг.
– А с птицей какая-то особа, – добавила она. – Точнее, на птице.
Это произвело желаемый эффект. Мисс Ваткинс вскочила на ноги и подбежала к окну. Внизу, в саду, маленькая особа в красном плаще для верховой езды пыталась помешать страусу откусывать головки георгинов, росших на клумбе.
– Вестница Королевы, – пробормотала мисс Ваткинс. – Значит, есть новости. Будем надеяться, они хорошего сорта.
Новости оказались очень даже нехорошего сорта. Когда мисс Ваткинс их услышала, она села писать короткое, но очень срочное письмо Капитану Вандердекену. Выйдя в сад, мисс Ваткинс увидела, что мисс Крипнинг угощает страуса сандвичами с огурцом.
– Детей ещё не нашли? – спросила мисс Крипнинг, увидев мрачное выражение лица мисс Ваткинс.
– Нашли, а потом снова потеряли, – сказала мисс Ваткинс. – Мне нужно, чтобы это письмо доставили на «Летучий голландец». Где господин Грибблстоун? С его длинными ногами он отнесёт письмо быстрее всех.
– Господин Грибблстоун в классе, – ответила мисс Крипнинг. – Он слушает, как мальчики спрягают латинские глаголы. Девочки занимаются вышиванием. Боюсь, сегодня они не слишком-то стараются. Погода очень тёплая.
Мисс Ваткинс посмотрела на ярко-синее небо, окинула взглядом сапфирное море, усеянное солнечными зайчиками.
– Образование – отличная вещь, – заметила она. – Но, как и всему остальному, ему должно быть своё время и своё место. Сегодняшнее дневное время – вовсе не своё для образования. Отведите детей на берег и устройте им пикник.
– Но у них недавно уже был пикник, – напомнила мисс Крипнинг. – На острове Ту́пиков.
– Тогда пусть возьмут свои тетради для рисования. Назовите это уроком искусства, – сказала мисс Ваткинс. – Пусть рисуют что хотят – ракушки, чаек, парусники, русалок, морских чудовищ…
Мисс Крипнинг оцепенела.
– Морских чудовищ?!
Мисс Ваткинс вздохнула и потёрла рукой лоб.
– В небесах и на земле, мисс Крипнинг, существует намного больше вещей, чем мы с вами готовы признать. Возможных и невозможных, реальных и воображаемых. Мы предпочитаем думать, что есть линия, отделяющая одно от другого, но эта линия порой стирается. Дети, приходящие в наш мир, знают это. Возможно, нам пора перестать объяснять им, что они не правы.
Немного позднее, после того как сто двадцать восемь удивлённых детей были маршем отправлены на берег, в воротах приюта затопали тяжёлые сапоги: за Капитаном Вандердекеном шагала вся его Команда с мушкетами за плечами. В дверях приюта стояла мисс Ваткинс, вышедшая, чтобы поприветствовать гостей; рядом с ней застыли Королевская Вестница и страус.
