правыми и объединило бы наиболее активные, самые боевитые элементы из крайне правых и крайне левых флангов. На собрании 24 апреля 1923 г. Гитлер дал определение своего места в политическом спектре: «Так что сегодня наше движение направлено против двух крайностей, будучи самой резкой крайностью»[1739]. В «Майн кампф» он писал, что новое движение должно апеллировать к «недовольным», прежде всего к «уставшим от выборов» и «многим, склоняющимся к самой фанатичной левой крайности. И именно к ним молодое движение должно было бы обращаться в первую очередь. Оно не должно формировать организацию довольных, сытых, а должно объединять измученных страданиями и беспокойных по духу, несчастных и недовольных, и прежде всего оно не должно барахтаться на поверхности тела народа, а корениться в его основе». Молодое движение черпает «материал для своих последователей не из лагеря равнодушных… а по большей части из представителей очень крайних мировоззрений»[1740].

Намерение Гитлера объединить прежде всего крайние силы как с левого, так и с правого фланга в своем движении, направленном «экстремально против обеих крайностей», можно понять только в контексте его теории образования элиты на этапе становления движения. Причина в том, что люди, которые следуют радикальным лозунгам и вступают в экстремистские партии, безразлично в правые или в левые, демонстрируют этим, что они не оппортунисты и карьеристы, которые хотят вписаться в систему, а отважные и неустрашимые борцы, готовые также пойти на жертвы ради своих политических взглядов. Но тем самым они подкрепляют доказательствами, что принадлежат к «историческому меньшинству».

Однако сам Гитлер не причислял себя ни к левым, ни к правым. «Политическая работа наших двух групп, левой или правой, не имеет значения для немецкого народа как совокупности до тех пор, пока эта работа состоит только из работы групп и пока она не становится работой по выходу за пределы этих групп»[1741]. То есть его целью было преодоление традиционного антагонизма между левыми и правыми силами, и по этой причине он в своих выступлениях нередко в равной степени выступал как против буржуазных правых, так и против марксистских левых сил[1742]. В конце апреля 1929 г. он заявил: «Смысл, проистекающий из этой идеи [национал-социализма], должен раствориться в крике о народной свободе, который, раздаваясь, перекрывает и правых, и левых»[1743]. В речи, произнесенной по случаю десятой годовщины обнародования программы НСДАП «25 пунктов», Гитлер коснулся прошлого: «Можно было видеть, как они осторожно, ощупью сближались друг с другом, бойцы с баррикады правой и левой, как они постепенно узнавали и проникались уважением друг к другу: вот парень — он тоже стоящий, у него тоже есть идеал, он человек, который готов умереть за идеал, и это хорошо, с ним можно найти общий язык. Вот возникли национал-социалисты. Уже в самом их названии соединены два крайних понятия: национальное и социалистическое, которые объединены в одно понятие. Из того, что больше всего разрывало наш народ, внезапно стало то, что скрепляет, что сильнее всего сплотило и неразрывно связало»[1744].

В феврале 1931 г. Гитлер в беседе с Вагенером сказал, он опасается, что разразится гражданская война между левыми и правыми: «Из-за этого для Германии вырисовываются две опасности: во-первых, опасность реакционной правой диктатуры и, во-вторых, опасность возмущения левых сил, находящихся под коммунистическим руководством. И то и другое означает гражданскую войну! В момент правого переворота рабочие ответили бы всеобщей забастовкой, социал-демократия и коммунисты — восстанием и сопротивлением. Правда, полиция и рейхсвер со временем могли бы одержать верх. Но кровопролитие было бы ужасное, и при этом оно даже не закончилось бы стабильным порядком. Мы сами в этой битве оказались бы разорваны на социалистов и националистов. А именно потому, что, во-первых, настоящий национал-социализм все еще большинству непонятен, и, кроме того, он еще не мог принять решения, идти ли маршем с реакционными силами против немецкого рабочего класса, либо выступить вместе с коммунистами против придерживающейся национальных помыслов немецкой буржуазии. Так что мы тоже погибли бы в этом водовороте»[1745].

Оглядываясь в прошлое в своей памятной речи в годовщину обнародования партийной программы 24 февраля1941 г., Гитлер еще раз подчеркнул характер НСДАП, которая с самого начала «не прибивалась ни к правой, ни к левой стороне»[1746]. Когда он 30 ноября 1941 г. в своих «Монологах» предался воспоминаниям о периоде борьбы, он сказал: «Моя тогдашняя партия ведь на девяносто процентов состояла из людей левых взглядов. Мне могли быть нужными только такие люди, которые участвовали в драках»[1747]. В речи, произнесенной в годовщину нацистского захвата власти, 30 января 1942 г., Гитлер заявил, что ему пришлось «выступить против обеих сторон», против левых и против правых[1748].

Гитлер не относил себя ни к левому, ни к правому флангу, а хотел преодолеть эти две крайности, но не в «центре», а с помощью новой крайности, в которой обе крайности будут выведены из действия: «Определения этих двух понятий, — заявил Гитлер 26 мая 1944 г., — в то время были диаметрально противоположны друг другу. Одна группа в то время находилась на правой стороне баррикады, а другая — на левой, а я вклинился в середину между этими двумя бойцами, то есть взошел на саму баррикаду, и, естественно, поэтому по мне был открыт огонь обеими сторонами; я попытался выработать новое понятие под лозунгом, что, в сущности, национализм и социализм — это одно и то же при одном условии, а именно что в средоточие всего, к чему надо стремиться, ставится народ. <…> В то время у меня были тяжелые бои как с левыми, так и с правыми»[1749].

Мы знаем, однако, что Гитлер не действовал никоим образом в одинаковой степени против левых и правых. Правда, в отдельных случаях в концентрационные лагеря отправлялись и убежденные монархисты, а 30 июня 1934 г. представители консервативно-буржуазных сил, такие как сотрудники Папена Бозе и Юнг, были расстреляны, как и лидеры штурмовых отрядов. Однако в целом нельзя отрицать, что наибольшие жертвы понесли коммунисты и социал-демократы. В то время как их пытали и убивали в концентрационных лагерях, буржуазные правые и капиталистические силы зарабатывали хорошие деньги и в Третьем рейхе. Однако это не имеет ничего общего с предпочтением Гитлера по отношению к правым. Наоборот. Правые и буржуазные силы он считал трусливыми, слабыми, не обладающими энергией, неспособными ни к какому сопротивлению[1750], в то же время в отношении левых он предполагал, что они представляют собой неустрашимых, смелых, решительных людей, а потому, следовательно, опасные силы. При этом, как мы еще