— Эсквайр. У вас список этих вещей! Если вы мне расскажете, как с их помощью можно заняться шпионажем или диверсиями — мне самому будет интересно послушать.

— Ну, может быть, все не так прямолинейно, — встрял Крио. — Некий вражеский резидент оказался любовником ее светлости… не нужно так возмущаться, ваша светлость! У вас ведь тоже имеется любовница, насколько я понял в нашу первую встречу, — осадил он барона, заставив того заскрежетать зубами. — И ему понадобились деньги. А в хранилище, — он кинул взгляд на сыщика. — Возможно, он ничего и не украл. Но, может, что-нибудь скопировал из того собрания мудрости, что находится в руках вашего рода?

— Скопировал? — переспросил Ронан, лихорадочно силясь вспомнить, что ж там хранится в родовой библиотеке.

Ценных изданий в ней была не одна сотня! Да вот беда: молодой барон никогда особенно не интересовался их содержимым.

— То есть, это именно Фиа впустила в поместье некоего мага, агента вражеского государства, — начал он перечислять. — Он вырастил плесень на стенах замка, потом…

Барон смолк. Потом последовала безобразная ссора с женой. Фиона требовала, чтобы он взял ее с собой в столицу! Ему пришлось проявить твердость. Напомнить, что жена обязана следовать всякому велению мужа, но никак не наоборот. Слуги болтали между собой, что ее светлость заперлась в кабинете и плачет… и все это было притворством?! Мастерским, хладнокровным притворством.

Ронан вспомнил искреннее возмущение, недоумение в глазах жены. На какое-то мгновение те сменились почти детской обидой. Словно ребенка лишили в наказание конфеты.

Значит, она притворялась, заранее зная, что он оставит ее дома. Или ей безразлично было, поедет она или нет? — осенило его. Только в первом случае некому было бы удалить слуг из поместья, и в пожаре многие погибли бы…

От этих мыслей сделалось тошно.

— Как бы то ни было, — уронил Гото. — Пока у нас нет никаких фактов, все предположения таковыми и остаются, — он бросил колючий взгляд на газетчика. — Если требований о выкупе не поступит — то, что леди — сообщница злоумышленников, станет лишь одной из версий следствия. Полагаю, на этом мы нынче можем и разойтись.

Домой Ронан возвращался в совершенно растрепанных чувствах. А ведь это уже второй раз, когда сыщик вносит предположение: у Фионы мог-таки быть любовник!

Барон вызвал перед внутренним взором образ жены. Невыразительные черты, тусклый взгляд. Строгое, сосредоточенное выражение лица. За двенадцать лет брака баронесса из юной благообразной девушки превратилась в сухую жесткую особу. Нет, если какой проходимец и позарился на нее — то только ради чего-то ценного в его хранилище, но уж точно не ради ее самой! Несчастная Фиа. Ронан поймал себя на чувстве искренней жалости к своей наивной супруге.

А еще надо будет изучить как следует содержимое библиотеки. Вполне возможно, гипотеза Гото не так-то и нелепа.

Святой Иероним, вот так работа предстоит ему!

Глава 7

— Ваша светлость! Вы вовремя, — Гото поднял взгляд от бумаг, заваливших его стол.

Ронан ощутил, как закипает внутри раздражение. Этот тип даже не пытался скрывать, что хозяин поместья для него — все равно, что докучливая мошка. Во взгляде отчетливо читается, как же утомил его визитер. Только что нос не скривил. Четверо рассевшихся вокруг его стола людей в неряшливых грязных камзолах и заляпанных сапогах с любопытством воззрились на него. Ни один не шевельнулся, чтоб подняться при появлении барона — только один слегка кивнул. Вроде как в знак приветствия.

От такой наглости Ронан опешил.

— Итак, — сыщик помолчал. — Прежде всего — должен представить. Штатные некроманты, привлеченные к расследованию, — он кивнул на четверых. — Как раз вернулись только что после прочесывания леса. Господин Кеннет, — указал на одного из сидящих — того самого, что кивнул Ронану. — И его помощники.

— Я так понимаю, завтрак откладывается, — представленный скривился.

— Ненадолго, — сухо уточнил сыщик. — Его светлость барон Гревилль, полагаю, в представлении не нуждается. Господин Кеннет, прошу вас! — Ронану он лишь кивнул на один из стульев.

Он уселся. Ощутил, как лицо каменеет. Все-таки иметь дело с выскочками из простолюдинов — то еще удовольствие.

И вот это — штатные некроманты?! Больше похожи на бродяг. Они что, в грязи валялись, как свиньи?

— Как я уже говорил, мы прочесали лес, — заговорил Кеннет. — Никаких следов опасных хищников — по-моему, здесь таковых не появлялось уже несколько лет.

— Так и есть, — ввернул Ронан. — Мы несколько лет не слышали ни о каких хищниках. Не было никаких следов их присутствия. Это было лишь предположение.

— Понимаю, — некромант угрюмо кивнул. — Но нет — о хищниках можно не тревожиться. Здесь давно не убивали ни случайных путников, ни достаточно крупных животных — таких, как кабан или олень.

— Да, в нынешнем году мне было не до охоты, — подтвердил барон.

— Так что узнать, жива ли ее светлость, мы не можем, я правильно понял? — Гото взглянул на некроманта.

— Ну, попытаться можно, — тот слегка пожал плечами.

— Попытаться? — Ронан нахмурился.

— Нужна любая вещь ее светлости, — отозвался тот, впервые за все время прямо взглянув на него. — Личная вещь, на которой остались ее следы. Которую она не единожды брала в руки. Возможно, платок, которым она вытерла руки. Если осталась капелька крови или волос — совсем хорошо.

— Ничего, — Ронан с сожалением покачал головой. — Хотя постойте! Медальон подойдет? — он вытянул из-за пазухи небольшой медальон на цепочке. — Здесь внутри ее локон…

— Отлично! — некромант оживился. — Локон — это еще лучше. Можете даже не открывать, — прибавил он. — Оболочка для нас — не препятствие.

Он бережно принял медальон, положил его перед собой. Прикрыв глаза, принялся ощупывать кончиками пальцев воздух над безделушкой.

— Жива, — почти тут же заявил. — Однозначно жива! И даже неплохо себя чувствует. Постойте, — прибавил, чуть нахмурившись. — Хм… кажется, ее светлость в положении, — он взглянул на Ронана.

— В положении? — растерялся тот. — Фиа?!

В этот момент в окно упал луч поднявшегося над крышей солнца — прямо на медальон. Крохотный камешек возле цепочки сверкнул ярко-зеленым.

— Постойте! — вскрикнул он. — Это не тот медальон.

Ощущая, как краска заливает щеки, торопливо сгреб