— Дурак! — скривился Майк. — Какой же ты дурак!

— Я не привык… — начал было Кассаб, но Майк его перебил:

— А нам плевать, к чему ты привык! Сказано тебе — ты дурак! Потому что ты совершил непростительную глупость. Знаешь ли ты, что по международным законам означает убийство сотрудника иностранного посольства? Тем более — демонстративное убийство? Вижу, что не знаешь… Ну так я тебе растолкую. Это повод к войне, не больше и не меньше. К большой войне. С русскими!

— Здесь и без того идет война, — возразил Кассаб.

— Ну, это еще не война, — махнув рукой, насмешливо сказал Майк. — Вот если придут русские, тогда это будет настоящая война! А пока — это нечто вроде воскресного семейного пикника на лужайке! Ты знаешь, как умеют воевать русские? Ничего, узнаешь… Скоро они сюда придут.

— Думается, они уже пришли, — дополнил слова коллеги Боб. — Русские всегда приходят, если их обидеть. И очень часто они приходят неслышно и незаметно. Оттого мы и говорим, что ты — покойник, — Боб выразительно посмотрел на Кассаба.

— Я буду сражаться и с русскими! — резко произнес Кассаб. — Я не боюсь никого — ни вас, ни русских!

В ответ Боб и Майк лишь переглянулись. Молчание длилось долго, затем Боб поднялся с кресла, а Майк перестал наконец раскачиваться.

— Что ж, — вздохнул Боб, обращаясь к Кассабу. — Ты сам себе выбрал свою смерть. Сражайся… Но на нашу помощь не рассчитывай. Мы — пас.

Не сказав больше ничего, оба ночных гостя вышли из спальни Кассаба, уселись в свой джип и тронулись с места. Уже изрядно посветлело, дорога, петляющая между холмами, была хорошо видна. Какое-то время они ехали молча, затем Майк спросил у Боба:

— И что будем делать?

— А что тут поделаешь? — скривился Боб. — Кассаб все уже сделал… А потому самое разумное, что мы можем сделать, — самоустраниться от этого дела. Уйти как можно дальше — чтобы никто не мог и предположить, что мы ко всему этому причастны, и никогда больше не иметь ничего общего с этим дураком Кассабом. Это надо же такое удумать — убить сотрудника посольства, да еще и отчитаться в этом перед посольством! Вот так и начинаются войны… Нет уж, будем держаться от Кассаба как можно дальше.

— Достанется нам за провал операции, — вздохнул Майк. — Ладно, если просто отправят в отставку. А то ведь — как знать? На эту операцию наше начальство возлагало большие надежды!

— Ничего, как-нибудь выкрутимся! — не слишком уверенно сказал Боб. — Впервые, что ли? Кто вообще останется, если за каждый провал отправлять в отставку? Сколько их было, таких провалов — а вот же, мы с тобой по-прежнему на плаву… — Боб умолк и какое-то время сосредоточенно вертел баранкой, но потом не выдержал и в сердцах произнес: — Чтоб тебя взял твой шайтан — ближайшей же ночью! И уволок тебя на самое дно преисподней!

Эти слова, без сомнения, относились к Кассабу. Майк внимательно их выслушал, и загадочная ухмылка появилась на его губах.

— А может, все не так и плохо, — сказал он. — Во всяком случае, я вижу в этой ситуации кое-что положительное.

— Что ты имеешь в виду? — глянул на него Боб.

— А вот что, — стал пояснять Майк. — Пускай этот дурак Кассаб играет по своим правилам. Пускай поиграет! А мы понаблюдаем со стороны. А вдруг у него что-то и получится? Ведь как знать… Вряд ли русские начнут войну по такому поводу. Повод — это повод, а война — это война. Война — это совсем другое… Так вот. Вдруг они и вправду пойдут на поводу у Кассаба, чтобы спасти своих людей?

— То есть уговорят сирийцев вывести свои войска из Ливана и прикроют свое посольство в Бейруте? — хмыкнул Боб. — Чушь все это…

— Скорее всего, так и есть — чушь, — согласился Майк. — Ну а вдруг? В конце концов, что мы теряем? Наше дело сторона — мы в этой игре просто наблюдатели. Тем более что мы вообще не имеем понятия, как может обернуться дело. А вдруг оно обернется какой-нибудь неожиданной, выгодной для нас стороной? Сам знаешь — логику русских понять трудно. А потому как знать — может, мы и поймаем свою рыбку в такой взбаламученной воде?

— Что ж, может, ты и прав, — пожал плечами Боб.

Их машина, петляя между холмами и вздымая тучи пыли, все дальше удалялась от Бейрута. Боб и Майк ехали в сторону американской военной базы, расположенной в пятидесяти километрах от ливанской столицы.

* * *

Письмо в резидентуре получили в ту же самую ночь, как Кассаб его написал и отправил. Прочитав письмо и рассмотрев фотографии, резидент тотчас же поднял по тревоге всех трех своих помощников. А когда они собрались, он молча протянул им исписанный лист бумаги и фото.

— Вот, значит, как… — сказал один из помощников, и в его голосе слышалась растерянность.

— Да, именно так, — жестко произнес резидент. — А потому будем решать, что нам делать дальше. Решать немедленно! Потому что…

Он не договорил, да в этом и не было надобности. Что могло быть дальше, понятно было и без слов. Дальше в любой момент Кассаб мог расправиться с любым другим похищенным. А то и со всеми сразу — как знать.

— Надо срочно уведомить посла, — предложил кто-то из помощников.

— Да, конечно, — согласился резидент.

Посол прибыл очень скоро. Резидент молча протянул ему письмо с фотографиями, посол так же молча прочитал его и, горестно скривившись, рассмотрел фотографии.

— Это Андрей Спиридонов, — сказал он. — Хороший был человек. Я с ним вот уже восемь лет…

Целых, наверно, пять минут все молчали. Это было не просто молчание, это была своего рода тризна по погибшему человеку.

— Ладно! — хлопнул ладонью по колену резидент. — Молчанием дело не поправишь! Что будем предпринимать?

— Со своей стороны, — сказал посол, — я свяжусь с сотрудниками в Москве. Объясню им…

— И что, по-вашему, предпримет Москва? — спросил резидент.

— Я не знаю, — пожал плечами посол. — Впрочем… Думаю, никаких громких и масштабных эксцессов вроде войны не последует. В конце концов, это же не ливанское правительство похитило людей и убило Андрея… Это — какой-то Кассаб. А их сейчас в Ливане много — всяких Кассабов и ему подобных…

— Чем в этой ситуации нам может помочь ливанское правительство? — спросил резидент.

— Этого я тоже не знаю, — ответил посол. — Но предполагаю, что немногим. Вы не хуже моего знаете, какова сейчас обстановка в стране. Правительство почти не контролирует