двадцатилетнего друга, которого я знал в младенчестве. Самый нежный отец не любит иначе свою единственную дочь. Я люблю снова находить повсюду мысли о ней. Я люблю разговаривать с ее мужем, с ее сыном.

И все же он понимал, что, оставшись вдовцом в уединенном Сирее, он растеряет все свои силы. Он отправил свои книги, научные приборы и коллекцию произведений искусства в Париж и последовал за ними 25 сентября 1749 года. 12 октября он обосновался в столице, в просторном особняке на улице Траверсьер.

VI. ММЕ. ДЕНИС

Он легко уговорил свою племянницу приехать и выступить в роли хозяйки, ведь она уже некоторое время была его возлюбленной.

Родилась (1712) Мария Луиза Миньо, она была дочерью сестры Вольтера Екатерины. Когда Екатерина умерла (1726), Вольтер взял на себя заботу о ее детях. В 1738 году, в возрасте двадцати шести лет, но с богатым приданым от своего дяди, Мария Луиза вышла замуж за капитана Николя Шарля Дени, мелкого чиновника в правительстве. Шесть лет спустя Дени умер, как раз в то время, когда Вольтер и маркиза переехали в Париж. Вдова искала утешения в объятиях Вольтера, а он нашел новое тепло в ее объятиях. По-видимому, его благосклонная привязанность вскоре превратилась в нечто совершенно неканоническое. В письме от 23 марта 1745 года он обращается к своей племяннице как к «моей возлюбленной». Это могло быть выражением невинной привязанности, но в декабре, за два года до встречи маркизы с Сен-Ламбером, Вольтер отправил веселой вдове письмо, которое необходимо процитировать дословно, чтобы поверить:

Vi baccio mlle volte. La mia anima baccia la vostra, mio cazzo, mio cuore sono innamorati di voi. Baccio il vostro gentil culo e tutta la vostra persona.

Мадам Дени скромно вычеркнула некоторые из этих слов, но, предположительно, она ответила на них с любовью, ведь Вольтер писал ей из Версаля 27 декабря 1745 года:

Дорогая моя…вы говорите, что мое письмо доставило удовольствие даже вашим чувствам. Мои чувства похожи на ваши; я не мог читать восхитительные слова, которые вы написали, не чувствуя себя воспламененным до глубины моего существа. Я отдал вашему письму ту дань, которую хотел бы отдать всей вашей персоне — …. Я буду любить вас до самой смерти.

В трех письмах 1746 года: «Я рассчитываю поцеловать свою возлюбленную тысячу раз». «Я хотел бы жить у ваших ног и умереть в ваших объятиях». «Когда я смогу жить с тобой, забытой всем миром?» И 27 июля 1748 года:

Je ne viendrais que pour vous e se il povero stato della mia salute me lo permesse mi gitturai alle vostre genochia e baccarei tutte la vostra Belta. In tanto io figo mlle baccii alle tonde poppe, alle transportatrici natiche, a tutta la vostra persona che m'ha fatto tante volte rizzare e m'ha annegato in un fiume di delizie

Опасный возраст есть как у мужчин, так и у женщин; он длится дольше и совершает невероятные глупости. Вольтер был самым блестящим человеком своего века, но не стоит причислять его к мудрецам. Сотни раз он впадал в такие глупости, неосторожности, крайности и детские истерики, которые радовали его врагов и огорчали друзей. Теперь, забыв о том, что verba volant, но scripta manent, он отдал себя на милость племянницы, которая, по-видимому, любила его, но с нескрываемой любовью относилась к его деньгам; мы увидим, что она пользовалась своей властью над ним и увеличивала свое состояние до самой его смерти. Она не была плохой женщиной по меркам того времени. Но, возможно, она вышла за рамки правил своей эпохи, заведя череду любовников — Бакулара д'Арно, Мармонтеля, маркиза де Сименеса, — чтобы уступить внимание своему дяде. Мармонтель положительно отзывался о ней в 1747 году: «Эта дама была приятна при всем своем уродстве; ее легкий и непринужденный характер вобрал в себя оттенок характера ее дяди. В ней было много от его вкуса, его веселья, его изысканной вежливости, так что ее общество нравилось и было желанным».

В день смерти госпожи дю Шатле Вольтер написал своей племяннице:

Мое дорогое дитя, я только что потеряла двадцатилетнего друга. Уже давно, вы знаете, я не смотрю на мадам дю Шастелле как на женщину, и я уверена, что вы примете участие в моем жестоком горе. Страшно видеть ее смерть при таких обстоятельствах и по такой причине. Я не оставлю месье дю Шастелле в нашем общем горе…. Из Сирей я приеду в Париж, чтобы обнять вас и искать в вас мое единственное утешение, единственную надежду моей жизни.

За восемь месяцев, проведенных в столице, он получил от Фредерика новые предложения, и был готов согласиться. Фридрих предложил ему должность камергера, бесплатное жилье и жалованье в 5000 талеров. Вольтер, который был не только философом, но и финансистом, попросил прусского короля предоставить ему в качестве займа средства, достаточные для покрытия расходов на путешествие. Фридрих согласился, но с лукавым упреком сравнил поэта с Горацием, который считал разумным «смешивать полезное с приятным». Вольтер попросил у французского короля разрешения на свой отъезд; Людовик охотно согласился, сказав своим приближенным: «Это сделает одним безумцем больше при дворе Пруссии и одним меньше в Версале».

10 июня 1750 года Вольтер покинул Париж и отправился в Берлин.

КНИГА III. СРЕДНЯЯ ЕВРОПА 1713–56

ГЛАВА XII. Германия Баха 1715–56

I. НЕМЕЦКАЯ СЦЕНА

Не стоило ожидать, что Вольтер, проезжая через Германию, сможет приучить свой переменчивый парижский ум к восприятию немецких тел, черт, манер, речи, готического письма, музыки и искусства. Он, вероятно, никогда не слышал об Иоганне Себастьяне Бахе, который умер 18 июля 1750