независимый от религиозной веры; она не должна полагаться на Бога, чтобы запугать людей моралью. Функция государства заключается не в том, чтобы доминировать над человеком, а в том, чтобы расширять возможности его развития. Этика Конфуция заслуживает особой похвалы, поскольку она основывает мораль не на сверхъестественном откровении, а на человеческом разуме. «Древние императоры и цари Китая были людьми философского склада… и именно их заботам обязана тем, что их форма правления является лучшей из всех».

Несмотря на искренние заявления Вольфа о своей христианской вере, многие немцы считали его философию опасно гетеродоксальной. Некоторые члены факультета в Галле предупреждали Фридриха Вильгельма I, что если детерминизм Вольфа будет принят, то ни один дезертировавший солдат не сможет быть наказан, и вся структура государства рухнет. Испуганный король приказал философу покинуть Пруссию через сорок восемь часов под «страхом немедленной смерти». Он бежал в Марбург и его университет, где студенты прославили его как апостола и мученика разума. В течение шестнадцати лет (1721–37) было опубликовано более двухсот книг и памфлетов в его защиту или с нападками на него. Одним из первых официальных актов Фридриха Великого после его воцарения (1740) было теплое приглашение изгнаннику вернуться в Пруссию и Галле. Вольф приехал, и в 1743 году его назначили канцлером университета. С возрастом он становился все более ортодоксальным и умер (1754) со всем благочестием ортодоксального христианина.

Его влияние было гораздо большим, чем можно было бы судить по его нынешней ничтожной славе. Франция сделала его почетным членом своей Академии наук; Императорская академия в Санкт-Петербурге присвоила ему звание заслуженного профессора; англичане и итальянцы усердно переводили его; король Неаполя сделал систему Вольфа обязательной в своих университетах. Молодое поколение немцев называло его Мудрецом и считало, что он научил Германию мыслить. Старые схоластические методы преподавания сократились, академическая свобода возросла. Мартин Кнутцен перенес вольфианскую философию в Кенигсбергский университет, где преподавал Иммануил Кант.

Развитие науки и философии, а также разочаровывающие последствия библейских исследований вместе с мощными секуляризирующими силами ослабляли влияние религии на жизнь Германии. Деистические идеи, пришедшие из Англии через переводы и благодаря связи Англии с Ганновером, распространились среди высших классов, но их влияние было незначительным по сравнению с результатом подчинения церкви — как католической, так и протестантской — государству. Реформация на время укрепила религиозную веру; Тридцатилетняя война нанесла ей ущерб; теперь подчинение духовенства правящим князьям лишило его благочестивого ореола, освящавшего его власть. Назначения на церковные должности диктовались князем или местным феодалом. Дворянство, как и в Англии, влияло на религию как на вопрос политической пользы и социальной формы. Лютеранское и кальвинистское духовенство теряло статус, а католицизм постепенно завоевывал позиции. В этот период протестантские земли Саксония, Вюртемберг и Гессен перешли под власть католических правителей, а агностику Фридриху пришлось примирять католическую Силезию.

Только одно религиозное движение процветало в протестантских районах — Унитас Фратрум, Моравское братство. В 1722 году некоторые из его членов, притесняемые в Моравии, перебрались в Саксонию и нашли убежище в поместье графа Николауса Людвига фон Цинцендорфа. Будучи крестником Филиппа Якоба Шпенера, молодой граф увидел в беженцах шанс возродить дух пиетизма. Он построил для них на своих землях деревню Херрнхут («холм Господа») и потратил почти все свое состояние на издание Библий, катехизисов, сборников гимнов и другой литературы для их использования. Его путешествия по Америке (1741–42), Англии (1750) и другим странам помогли основать колонии Unitas Fratrum на всех континентах; более того, именно моравские братья положили начало современной миссионерской деятельности в протестантских церквях. Встреча Петера Бёлера с Джоном Уэсли в 1735 году принесла сильное влияние Братства на методистское движение. В Америке они поселились недалеко от Вифлеема, штат Пенсильвания, и в Салеме, Северная Каролина. Они сохранили свою веру и дисциплину почти нетронутыми ветрами доктрины и модой одежды, возможно, ценой некоторой твердости духа в семейных отношениях; но скептик должен уважать силу и искренность их веры и ее исключительное согласие с их нравственной жизнью.

Нравы в эту эпоху в Германии были в целом более здоровыми, чем во Франции, за исключением тех случаев, когда подражание Франции переходило от языка к разврату. В средних классах семейная жизнь была подчинена почти фанатичной дисциплине; отцы обычно пороли своих дочерей, а иногда и жен. Фридрих Вильгельм I держал берлинский двор в грозном порядке, но его дочь описывала саксонский двор в Дрездене как не уступающий Людовику XV в прелюбодеянии. У Августа Сильного, как нас уверяют сомнительные авторитеты, было 354 «естественных» ребенка, некоторые из которых забыли о своем общем происхождении в кровосмесительных постелях. Сам Август якобы взял в любовницы свою внебрачную дочь графиню Оржельскую, которая впоследствии научила Фридриха Великого ars amoris. В начале XVIII века юридический факультет университета Галле выпустил постановление в защиту княжеского наложничества.

Манеры были строгими, но не претендовали на галльское изящество или разговорный шарм. Дворяне, лишенные политической власти, согревали себя мундирами и титулами. «Я знаю, — писал лорд Честерфилд в 1748 году, — немало писем, возвращенных нераспечатанными из-за того, что в направлении был опущен один титул из двадцати». Суждение Оливера Голдсмита было по-патриотическому суровым: «Пусть немцы получат по заслугам; если они скучны, то ни один из живущих народов не принимает более похвальной торжественности и лучше понимает приличия глупости»; и Фридрих Великий согласился с ним. Прием пищи по-прежнему оставался популярным способом проведения дня. Мебель приобрела стили резьбы и маркетри, процветавшие в то время во Франции, но ни во Франции, ни в Англии не было ничего столь же веселого, как яркие керамические печи, вызывавшие зависть леди Мэри Монтагу. Немецкие сады были итальянскими, но немецкие дома, с их фахверковыми фасадами, многоугольными окнами и защитными карнизами, придавали немецким городам красочное очарование, свидетельствующее об остром, но не сформированном эстетическом чувстве. И действительно, именно немец Александр Баумгартен в своей работе «Эстетика» (1750) установил современное употребление этого термина и провозгласил теорию красоты и искусства как часть и проблему философии.

III. НЕМЕЦКОЕ ИСКУССТВО

Гончарное дело стало здесь одним из главных искусств, ведь в этот период немцы показали Европе, как делать фарфор. Август Сильный нанял Иоганна Фридриха Бёттгера для превращения неблагородных металлов в золото; Бёттгеру это не удалось, но вместе со