Шрифт:
Закладка:
К счастью для Франции и Англии, этот мужественный народ, насчитывавший тогда около двадцати миллионов человек, все еще был разделен на более чем триста практически независимых государств, каждое из которых имело своего суверенного князя, свой суд, политику, армию, монету, религию и одежду; все они находились на разных стадиях экономического и культурного развития; все они сходились только в языке, музыке и искусстве. Шестьдесят три княжества, в том числе Кельн, Хильдесхайм, Майнц, Трир, Шпейер, Вюрцбург, управлялись архиепископами, епископами или аббатами. Пятьдесят один город — в основном Гамбург, Бремен, Магдебург, Аугсбург, Нюрнберг, Ульм и Франкфурт-на-Майне — были «свободными», то есть свободно подчинялись, как и князья, главе Священной Римской империи.
За пределами Саксонии и Баварии большая часть немецкой земли обрабатывалась крепостными, которые были юридически привязаны к обрабатываемой ими земле и облагались почти всеми старыми феодальными повинностями. Уже в 1750 году из восьми тысяч крестьян епископства Хильдесхайм 4500 были крепостными. Классовые различия были резкими, но со временем они настолько сгладились, что простолюдины смирились с ними без особых жалоб; к тому же они смягчились благодаря более полному выполнению и соблюдению сеньориальных обязательств по защите крестьянина в несчастье, по уходу за ним в болезни и старости, по заботе о вдовах и сиротах, а также по поддержанию порядка и мира. Юнкерские помещики в Пруссии отличались грамотным управлением своими владениями и быстрым внедрением усовершенствованных методов ведения сельского хозяйства.
Теперь, когда Германия шестьдесят семь лет восстанавливалась после Тридцатилетней войны, промышленность и торговля возрождались. Лейпцигская ярмарка стала самой посещаемой в Европе; она превзошла Франкфуртскую ярмарку даже в продажи книг. Франкфурт и Гамбург достигли в этом столетии такой степени меркантильности, которая была присуща только Парижу, Марселю, Лондону, Генуе, Венеции и Константинополю. Купеческие князья Гамбурга использовали свое богатство не только для роскоши и показухи, но и для восторженного покровительства опере, поэзии и драматургии; здесь Гендель добился первых триумфов, Клопшток нашел приют, а Лессинг написал «Гамбургскую драматургию» — очерки о гамбургском театре. Немецкие города тогда, как и сейчас, были самыми управляемыми в Европе.
Если во Франции и Англии королю удалось добиться подчинения дворян центральному правительству, то курфюрсты, князья, герцоги, графы, епископы и аббаты, управлявшие немецкими землями, лишили императора реальной власти над своими владениями и привлекли низшее дворянство к участию в княжеских дворах. Помимо вольных городов, эти дворы (Residenzen) были центрами как культурной, так и политической жизни Германии. Туда стекались богатства землевладельцев, которые тратились на огромные дворцы, роскошные траты и великолепные мундиры, которые во многих случаях составляли половину человека и большую часть его власти. Так, Эберхард Людвиг, герцог Вюртембергский, поручил Дж. Ф. Нетте и Донато Фризони построить для него (1704–33) в Людвигсбурге (близ Штутгарта) альтернативную резиденцию, столь роскошную по дизайну и оформлению, изобилующую изящной мебелью и предметами искусства, что, должно быть, стоила его подданным многих талеров и напряженных дней. Большой замок Шлосс в Гейдельберге, построенный в XIII веке, в 1751 году был дополнен подвальным чаном, способным варить 49 000 галлонов пива за раз. В Мангейме герцог Карл Теодор за время своего долгого правления в качестве курфюрста Палатина (1733–99) потратил 35 миллионов флоринов на художественные и научные учреждения, музеи и библиотеки, а также на поддержку архитекторов, скульпторов, художников, актеров и музыкантов. Ганновер не был большим или величественным, но в нем был великолепный оперный театр, привлекший Генделя. Германия была без ума от музыки, как и сама матушка Италия.
В Мюнхене тоже был большой оперный театр, финансируемый за счет налога на игральные карты. Но герцоги-избиратели Баварии прославили свою столицу еще и архитектурой. Когда его герцогство было захвачено австрийцами во время Войны за испанское наследство, Максимилиан Эмануэль нашел убежище в Париже и Версале; вернувшись в Мюнхен (1714), он привез с собой склонность к искусству и стиль рококо. С ним приехал молодой французский архитектор Франсуа де Кювилье, который построил для следующего курфюрста Карла Альберта в парке Нимфенбург шедевр немецкого рококо — маленький дворец Амалиенбург (1734–39). Простой снаружи, он представляет собой дикое богатство орнаментов внутри: купольный и ослепительный Зал зеркал (Spiegelsaal) с посеребренной лепниной, вырезанной в виде решеток и арабесок, и Желтая комната (Gelbes Zimmer), где золоченая лепнина сбивает с толку глаз, пытающихся уследить за ее замысловатым дизайном. В том же ошеломляющем стиле Йозеф Эффнер начал, а Кювилье завершил ампирные комнаты (Reichen Zimmer) в герцогской резиденции в Мюнхене. Кювилье покинул Францию в возрасте двадцати лет, не успев в полной мере усвоить французский вкус; не контролируя его, немецкие художники разрабатывали лепнину с любительской несдержанностью, достигая розничного совершенства в грубых преувеличениях. Ампирные комнаты были разрушены во время Второй мировой войны.
Фридрих Август I «Сильный», курфюрст Саксонии (р. 1694–1733), не уступал ни одному мюнхенскому герцогу. Несмотря на то, что в 1697 году он переехал в Варшаву в качестве короля Польши Августа II, он нашел время обложить саксонцев достаточными налогами, чтобы сделать Дрезден «Флоренцией на Эльбе», лидирующей среди всех немецких городов по расходам на искусство. «Город — самый красивый из всех, что я видела в Германии», — сообщала леди Мэри Монтагу в 1716 году; «большинство домов построены недавно; дворец курфюрста очень красив». Август коллекционировал картины почти так же жадно, как наложниц; его сын, курфюрст Фридрих Август II (р. 1733–63), тратил деньги на лошадей и картины и, по словам Винкельмана, «принес искусства в Германию». В 1743 году младший Август отправил Альгаротти в Италию с дукатами для покупки картин; вскоре курфюрст приобрел за 100 000 блесток (500 000 долларов?) коллекцию герцога Франческо III Моденского, а в 1754 году купил «Сикстинскую мадонну» Рафаэля за двадцать тысяч дукатов, что было тогда беспрецедентной ценой. Так возникла великая Дрезденская гемальдегалерия.
В 1718 году в Дрездене вырос прекрасный оперный театр; его труппа, должно быть, была превосходной, поскольку Гендель использовал ее для своих английских авантюр в 1719 году; а под руководством Иоганна Хассе его оркестр был одним из лучших в Европе. Именно в Дрездене родился мейсенский фарфор — но это, должно быть, отдельная история. В архитектуре саксонской столицы великим именем был