самоуправление народа, которое для меня является глубочайшим смыслом демократии, безусловно не может быть достигнуто путем чистого парламентаризма, а только путем организации самоуправления, в котором на вершину должны подниматься лучшие и наиболее подходящие»[1702].

В своем вступительном слове на имперском съезде НСДАП в 1933 г. Гитлер заявил: «Отрицая парламентско-демократический принцип, мы самым решительным образом отстаиваем право народа самому определять свою жизнь. Но мы не видим в парламентской системе истинного выражения народной воли, которая логическим образом может быть только волей к сохранению народа, однако мы видим в ней искажение этой воли, если вообще не перевирание ее. Воля народа к утверждению своего существования наиболее ясно и целесообразно проявляется у его лучших умов!»[1703]В своей речи в рейхстаге в первую годовщину захвата власти 30 января 1934 г. Гитлер заявил: «Воля к сохранению этой [народной] основы должна, однако, найти то подходящее выражение, которое в качестве народной воли проявляется зримо и энергично, а также становится практически действенным. Понятие демократии пройдет за счет этого тщательный анализ и прояснение. Потому что новое руководство государства является лишь улучшенным выражением народной воли по сравнению с отжившей парламентской демократией. И в таком случае само новое государство не может иметь иной задачи, кроме надлежащего выполнения условий, необходимых для дальнейшего сохранения народа. Оно отделяет их от всех чисто формальных республиканских легитимистских или демократических представлений, и его правительство будет в такой же степени народным водительством, как и руководство народом, выросшее из внутренних народных условий, является правительством государства». Национал-социалисты, как сказал Гитлер в другом месте той же речи, являются «действительно лучшими демократами»[1704].

Кстати, тезис о тождестве демократии и народной диктатуры, как известно, также является основной теоремой ленинизма и сталинизма. Ленин, Сталин и Мао Цзэдун также утверждали, что диктатура пролетариата (воплощаемая благодаря господству пролетарской партии) на самом деле представляет собой более высокую форму демократии, чем буржуазный парламентаризм[1705]. Это утверждение, как и другие высказывания Гитлера, не следует трактовать исключительно как попытку замаскировать демократическими фразами реальность диктатуры. Современная тоталитарная диктатура представляет собой в большей степени качественно новую форму, которую нельзя сводить к принципу единоличного насильственного правления и которая характеризуется синтезом диктаторских и плебисцитных элементов. Модернизационная диктатура, которую представляет собой не только сталинизм, но и национал-социализм или маоизм, всегда также приводит к определенным формам уравнивания и участия [партиципации]. Так, Гитлер смог подвести обоснование «демократического» характера своей системы, например, делая отсылку на возросшие возможности для продвижения рабочих и крестьян, т. е. на расширение «равенства возможностей»[1706]. Как национал-социализм, так и марксизм/ленинизм исходят, по крайней мере в неявном виде, из различения между volonté générale и volonté de tous <общей волей и волей всех по Руссо>. Уже в основе теории общественного договора Руссо находится возможность того, что общая воля, направленная на обеспечение общественного устройства и имеющая нормативный характер, и воля большинства, определяемая с помощью голосования, не совпадают. Точно так же ленинизм проводит различие между объективными и субъективными интересами пролетариата, причем партия является той инстанцией, которая в силу своего знания исторических закономерностей представляет объективные интересы пролетариата, даже если он сам их еще не осознает. Гитлер исходит из того, что «принцип большинства», т. е. volonté de tous <воля всех>, никоим образом не выражает действительной общей воли, т. е. volonté générale, которую знают и адекватно истолковывают только партия и ее фюрер.

В констатации таких общих черт национал-социализма и коммунизма теория тоталитаризма права. Однако следует трезво констатировать такие совпадения, не связывая их с намерением диффамировать коммунистические или социалистические системы и движения.

В заключение этого раздела мы хотим рассмотреть еще один вопрос, имеющий значение в отношении конституционной политики, а именно позицию Гитлера по проблеме федерализма и унитаризма. Поскольку взаимосвязь автономии отдельных земель и полномочий центральной власти рейха в Германии всегда была центральной конституционной проблемой, ниже будет рассмотрено, высказывал ли Гитлер свое мнение по этому вопросу и какую позицию он занимал.

г. Гитлер о федерализме и унитаризме

Позицию национал-социализма в отношении к федерализму и унитаризму Гитлер подробно рассматривает в десятой главе «Майн кампф» (том II). В своем историческом обзоре он выразил восхищение Бисмарком, который с необычайной осмотрительностью осуществлял процесс централизации империи и при этом «обращал серьезнейшее внимание на обычаи и традиции». Однако, по его мнению, было бы в корне неверно приписывать это внимание «его убежденности в том, что благодаря этому империя будет обладать достаточными суверенными правами на все времена. Бисмарк отнюдь не был убежден в этом; напротив, он просто хотел оставить на будущее то, что в данный момент было бы трудно осуществить и вытерпеть. Он надеялся на медленно выравнивающий эффект времени и на давление самого процесса развития, в отношении которого он допускал в долгосрочной перспективе большую мощь, чем у попыток немедленно сломить сиюминутное сопротивление отдельных государств. Тем самым он продемонстрировал и прекрасно доказал величие своего искусства государственного деятеля. Потому что на самом деле суверенитет империи постоянно возрастал за счет суверенитета отдельных государств. Время воплотило в жизнь то, на что надеялся Бисмарк».

Гитлер исходил из исторической тенденции к централизации, обусловленной якобы нарастающим развитием транспорта и массовых коммуникаций: «Безусловно, все государства мира устремляются к определенной унификации в своей внутренней организации. Также и Германия не станет исключением в этом отношении. Сегодня уже бессмысленно говорить о „государственном суверенитете“ отдельных стран, который в действительности не обеспечивается уже из-за смехотворного размера этих образований. Как в транспортной, так и в административной областях значение отдельных государств все более и более понижается. Современные транспортные перевозки, современная техника все больше и больше приводят к тому, что расстояние и пространство сильно сжимаются. Если взять государство, существовавшее когда-то в прежнее время, то теперь оно представляет собой всего лишь провинцию, а государства нынешних времен когда-то раньше считались равными континентам. Сложность управления таким государством, как Германия, с чисто технической точки зрения не больше, чем сложность управления такой провинцией, как Бранденбург, лет сто двадцать тому назад. Преодолеть расстояние от Мюнхена до Берлина <585 км> сегодня легче, чем расстояние от Мюнхена до Штарнберга <27 км> сто лет назад. И вся сегодняшняя территория рейха на фоне современной транспортной техники кажется меньше, чем какое-нибудь среднее немецкое государство во времена, наполеоновских войн. Тот, кто отгораживается от последствий, вытекающих из сложившихся фактов, тот просто отстает от времени. Люди, которые так поступают, бывали во все времена, и такие всегда будут и в будущем. Однако они едва ли смогут застопорить колесо истории, никогда они не