Шрифт:
Закладка:
Если Гитлер не считал никого из своих соратников способным стать его преемником, то это не следует рассматривать исключительно как проявление его собственной завышенной самооценки. Видимо, Гитлер также все же знал, что он был единственной интеграционной фигурой в системе господства национал-социализма, которую принял немецкий народ и без которой невозможно было представить существование этой системы. Кершоу убедительно показал, что высокий авторитет Гитлера был обратно пропорционален престижу партии и других нацистских фюреров[1673]. Гитлер, и только он, был интеграционной скрепой Третьего рейха, рядом с ним не мог существовать никто второй, ему подобный. И это делало урегулирование вопроса о правопреемстве невероятно трудным. Неверно, что Гитлер не интересовался этой проблемой или что он не разработал никаких принципов по этому вопросу, о чем свидетельствуют прежде всего приведенные выше высказывания в ходе застольных бесед. Ниже мы рассмотрим подробнее, как Гитлер представлял себе структуру фюрерского государства [РиЬгегБГааГ], и, конечно же, сначала необходимо ответить на вопрос о содержании и обосновании «принципа фюрерства», на который уже было сделано так много ссылок.
б. «Принцип фюрерства»
Основные условия понимания «принципа фюрерства», пропагандируемого Гитлером, мы уже разобрали: это его критика принципа большинства и его теория «исторического меньшинства». В своей речи 27 апреля 1923 г. Гитлер заявил: «То, что нужно нашему народу — это вожди-фюреры, причем не парламентского толка, а полные решимости отстаивать то, что они перед Богом, миром и своей совестью считают справедливым, если будет необходимо, то и против большинства. Если нам удастся выдвинуть таких фюреров из массива нашего народа, то тогда вокруг них вновь будет выкристаллизовываться нация»[1674]. Народ, по мнению Гитлера, «жаждет не решений, принимаемых большинством, а фюреров. Германская империя была создана не решением, принятым большинством, а решением одного человека — Бисмарка»[1675]. Таким образом, Гитлер, с одной стороны, считал, что фюрер должен, если необходимо, пробивать свои решения вопреки воле большинства (сегодня можно было бы сказать, что он должен иметь способности принимать непопулярные решения). Однако, с другой стороны, он исходил из того, что массы желают такого фюрера, которому они могли бы повиноваться.
Между тем, как убедительно доказал Альбрехт Тирелл, сам Гитлер в первые годы своей политической деятельности еще не считал себя таким фюрером, а считал себя предшественником кого-либо другого. Такое самопонимание Гитлера изменилось только после неудавшегося путча в ноябре 1923 г. Когда Гитлер находился в заключении в ландсбергской тюрьме, ему, как пишет Тирелл, стало ясно, что все «личности с фюрерскими задатками», на которых он «опирался с почти слепым доверием», не оправдали ожиданий[1676]. Его самооценка изменилась; теперь он начал рассматривать себя грядущим фюрером Германии. Находясь в тюрьме в Ландсберге, он написал «Майн кампф» и подробно разработал «принцип фюрерства» как альтернативу демократическо-парламентской системе.
По словам Гитлера, для фюрера важно, чтобы у него было сформировано прочное мировоззрение, от которого ему в принципе нельзя более отклоняться. Центральное понятие, которое Гитлер связывает с принципом фюрерства, — это понятие «ответственности». Как «истинную германскую демократию» он охарактеризовал систему, при которой фюрер избирается посредством «свободного выбора», но при этом обязан «полностью взять на себя всю ответственность за свои действия и бездействие»: «В ней нет голосования некоего большинства по отдельным вопросам, а есть только определение, даваемое отдельным индивидуумом, который потом должен будет отстаивать свое решение, ставя на кон свое имущество и жизнь». В другом месте в «Майн кампф» Гитлер описывает принцип, в соответствии с которым следует выстраивать партию и будущее государство: партия либо государство имеют структуру, выстроенную сверху вниз, фюрер сам назначает подчиненных ему нижестоящих фюреров. Основная мысль «принципа фюрерства», которую Гитлер позднее часто повторял, звучит следующим образом: «авторитет каждого фюрера перед теми, кто ниже его, а ответственность перед верхами»[1677].
При этом Гитлер не утверждал, что фюрер не мог бы ошибаться в отдельных вопросах и что подчиненный не мог бы лучше оценить конкретное положение дел. Вот как он высказался в своей речи 12 июня 1925 г.: «Нет сомнения, что в некоторых случаях на каких-нибудь нижестоящих должностях окажется человек, который сам по себе будет правильнее соображать, чем те, кто руководит организацией. А ведь сущность организации заключается именно в том, что сила организации тем больше, чем сильнее подавляется индивидуальная воля. — Приведу пример армии: предположим: совсем недалеко находится фронт. Предполагается провести крупное генеральное наступление 21 марта, в 9 часов утра. Без сомнения, среди дюжины командиров корпусов может оказаться один, который скажет себе: „По такой-то и такой-то причине не 21-е число будет правильным днем, а 27-е“. — Чисто практически он может быть прав (может быть, он настоящий „Наполеон“). Он имеет право высказывать свое мнение. Да пусть он хоть тысячу раз будет прав, но все же у него нет права говорить: „Я считаю по своему глубочайшему убеждению, что было бы правильнее идти в наступление 27-го числа!“ — И фюрер какой-нибудь может заблуждаться: без сомнения. Но даже не самое лучшее распоряжение быстрее приведет к цели, чем свобода действий!» Он тоже может подчас ошибаться, признал Гитлер в той же речи. В конце концов, это заложено в природе человека[1678]. Правда, Кребс и Ширах утверждали, что Гитлер провозгласил свою непогрешимость в качестве «фюрера-понтифика» в июне 1930 г., а также в январе и мае 1931 г.[1679] Однако же высказывания, сделанными Гитлером, не следует цитировать некритически, как это часто делается в литературе, поскольку не только невозможно обнаружить соответствующие слова в «надежных» источниках, но и сам Гитлер в своих речах прямо допускал, что и он тоже может «заблуждаться и совершать ошибки»[1680]. Не вопрос об ошибочности или безошибочности стоит на обсуждении, заявил Гитлер 16 сентября 1935 г., но насколько мало можно было бы позволить командующему армией, командиру войсковой части или, в конце концов, простому солдату считать свое представление и мнение мерилом, подвергая сомнению правильность отданного ему приказа, настолько же мало при постановке политических целей и руководстве «дикому одиночке позволительно оправдывать свои действия, утверждая о правильности своего воззрения или указывая на ошибочность тех взглядов, распоряжений или приказов, которые исходили от партии»[1681].
Гитлер считал, что в обычном усредненном случае все же лучше вообще действовать, в
