«1. Германская империя должна быть республикой. Фюрер должен избраться. Он должен быть наделен абсолютной властью.

2. В качестве коллективного органа должно оставаться народное представительство, которое обязано поддерживать фюрера и, в случае необходимости, вмешиваться в управление государством.

3. Избрание фюрера должно происходить не через это народное представительство, а через сенат. Сенат должен быть наделен ограниченными полномочиями. Членство в нем не должно быть постоянным, но должно быть связано с занятием определенных высших должностей, назначение в состав которых также должно подлежать переменности. Члены сената благодаря своему воспитанию и жизненному становлению должны были бы проникнуться убеждением, что фюрером должен быть избран не слабак, а лучший.

4. Выборы фюрера должны проводиться не на глазах у народа, а за закрытыми дверями.

5. В течение трех часов после завершения выборов представители партии, армии и государства должны принести присягу новому фюреру.

6. Точнейшее и строжайшее разделение законодательной и исполнительной власти должно быть высшей заповедью для нового фюрера. Точно так же, как в движении штурмовые отряды и СС являются только лишь мечом для осуществления политических указаний партии, так и исполнительная власть не должна заниматься политикой, а лишь выполнять политические указания, полученные от законодательных органов — в случае необходимости с помощью меча»[1665].

Следовательно, Гитлер представлял себе конституцию следующим образом: республика, во главе которой стоит фюрер, избираемый сенатом. Членство в сенате сопряжено с занятием высших должностей, члены сената подлежат чередованию. Наряду с сенатом существует некое народное представительство, которое обязано оказывать поддержку фюреру, но может при необходимости вмешиваться в управление государством. Законодательная и исполнительная власть должны быть строго разделены.

Эту мысль Гитлер повторил и в застольной беседе 24 июня 1942 г.: «Наряду с децентрализованным государственным управлением, с одной стороны, в качестве сильной скрепы рейха на другой стороне должен находиться абсолютно упроченный инструмент государственной власти, исполнительной власти. Исполнительная власть, в голове ее вермахт, затем полиция, служба труда и воспитание молодежи и так далее, это должно бы быть только в одних руках. Будь это гарантировано, с рейхом ничего не могло бы случиться. По его словам, наиболее опасным было бы, если исполнительная власть одновременно являлась бы или желала бы быть государственным руководством. Тогда начнется соперничество отдельных составов вермахта, частей территории и так далее, из-за этого в прошлом уже погибло немало весьма порядочных государств». По вопросу об избрании главы государства Гитлер, продолжая свои размышления, сказал: «Если с ним когда-нибудь что-то случится, то и нового главу государства вовсе не следует позволять избирать массе всего народа, ведь папу римского не избирала вся масса верующих, или венецианский дож не избирался всем населением Венеции. Если к участию в таких выборах будут привлечены массы народа, то выборы станут делом пропаганды. А пропаганда за или против каких-то кандидатов будет раздирать народ на части. Если небольшой круг — он имеет в виду сенат — стал бы осуществлять выбор и мнения при этом стали бы сталкиваться друг с другом, то это совершенно не важно. Просто нужно проявить достаточно ума, чтобы не позволять разногласиям обрести известность за пределами этого круга. А вот когда выборы уже будут осуществлены, то тот, кто наберет для себя наибольшее количество голосов, то как в случае с выборами дожей или при выборе римских пап, несмотря на все предыдущие разногласия при подготовке к выборам, тот и станет тогда главой государства. А за счет того, что в течение трех часов после завершения выборов будет осуществлено приведение к присяге новому главе государства вермахта, партии и государственного чиновничества, будет абсолютно обеспечен порядок общественной жизни». Конечно, такая система не гарантирует, что при избрании главы государства во главе рейха в любом случае всегда встанет обязательно выдающаяся фюрерская личность. Однако всегда это будет человек, который находится настолько выше среднего, что до тех пор, пока аппарат в целом будет в порядке, не надо опасаться, что от него будут исходить опасности для рейха[1666].

Такие планы, как создание сената, а также другие представления Гитлера в сфере конституционной политики не были реализованы при его жизни. Причины этого мы уже назвали в начале этой главы: гораздо важнее формальных конституционных конструкций для Гитлера было, во-первых, формирование элиты, которая могла бы быть опорой нового государства и заменить старые элиты, и, во-вторых, перевоспитание людей. Он также хотел отложить на как можно больший срок создание прочной формы. Она, на его взгляд, должна была скорее органично развиваться в ходе революционного процесса. Наряду с этими мотивами, возможно, сыграл свою роль и еще один момент: Гитлер ни в коем случае не хотел позволить, чтобы его власть при его жизни была бы лимитирована какими-либо институциональными ограничениями. А еще он никого из соратников не считал способным действительно стать своим преемником. Не прошло и двух месяцев после того, как он публично назначил Геринга своим преемником, как в своей речи перед верховным командованием вермахта он заявил: «Ни военный, ни гражданский деятель не мог бы заменить меня. Я убежден в мощи своего мозга и в моей решимости. <…> Судьба рейха зависит только от меня»[1667].

В беседе с Муссолини 19 июля 1943 г. Гитлер заявил, что он придерживается позиции, что после него не будет более великой личности, которая могла бы справиться с делами лучше, поэтому в этой войне при его жизни должно быть достигнуто решение[1668]. В последних записях, которые под диктовку делал Борман, 25 февраля 1945 г. Гитлер высказался о том, что другие государственные деятели могут рассчитывать на своих преемников, «которые начнут с того же места, где остановился предшественник; это сменщики, которые тем же самым плугом продолжат ту же самую борозду». Сам же он, однако, «постоянно задается вопросом, где среди моих ближайших сотрудников найдется то дарование, которое сможет и дальше нести факел, который однажды выскользнет из моих рук»[1669].

Шейдт сообщает, что Гитлер занялся вопросом преемства после полета Гесса [в Англию][1670]. «В то время Гитлер хотел видеть своим преемником, собственно, уже не человека своего поколения, а человека более молодого. В этом отношении он подумывал о рейхсюгендфюрере [имперском руководителе молодежи] Бальдуре фон Ширахе[1671]. Ему предстояло системно дорасти до этой роли. Между тем сам ход войны принял с зимы 1941/42 г. гораздо более серьезный характер. По-видимому, именно это и сделало также и Шираха неподходящим в глазах Гитлера. Ему нужен был человек, который ни перед чем не остановится и достигнет его уровня в том, что называется отсутствием угрызений совести. В конечном счете его выбор пал на тогдашнего