получивший на это условное согласие: «если будет нужно я готов принести себя в жертву»[3192]. 5 ноября Колчак, не имевший ни знаний, ни опыта сухопутной войны, ни знания, по признанию самого Колчака, местных условий и людей, был введен в состав Совета Министров в качестве военного министра, сменив на этом посту генерала Иванова-Рынова.

7 ноября Колчак выехал на фронт, «чтобы повидаться с начальниками и обследовать все вопросы снабжения, все нужды армии и фронта». Колчак отправился не в Западную (комучевскую) армию, ведущую тяжелые бои, а в Сибирскую не участвовавшую в тот момент в активных действиях. Там адмирал встречался с Гайдой, ген. А. Пепеляевым (братом В. Пепеляева), английским плк. Дж. Уордом и т. д. Вопросы обсуждавшиеся с ними и другими представителями командного состава армии и союзников, сводились, по словам Колчака, к обсуждению того, что «Директория не пользуется престижем и влиянием… что столкновения, несомненно будут…». Гайда однозначно выступал за установление диктатуры. В результате поездки «я вынес впечатление, — показывал Колчак, — что армия относится отрицательно к Директории, по крайней мере, в лице тех начальников, с которыми я говорил»[3193].

15 ноября на встрече с членом Директории кадетом В. Виноградовым, в ответ на предложение поднять в Директории вопрос о ликвидации Учредительного Собрания, представитель партии кадетов заметил, «что это бесполезно, ибо все равно это лишь на два-три дня отсрочит вопрос о диктатуре»[3194]. В тот же день открылась конференция Восточного отдела ЦК партии кадетов. На ней 17 ноября большинством голосов 41/1 было принято предложение В. Пепеляева об установлении диктатуры[3195]. На роль диктатора был выдвинут адмирал Колчак[3196]. «Все встали и долго аплодировали»[3197].

В тот же день Колчак прибывает с фронта в Омск и в ночь на 18-е ноября происходит переворот[3198]. В. Пепеляев приписывал честь осуществление заговора своей партии: «мы ответственны (и особенно я) за переворот»[3199]. Кадеты, участники переворота, станут членами Совета Верховного Правителя. Их особая роль подчеркивалась тем, что, по словам Будберга, «Совет Министров был только фиктивной властью…, все насущные вопросы государственной жизни решались в секретных заседаниях пятерки министров-переворотчиков, членов совета верховного правителя…»[3200].

Сам переворот представлял собой тщательно спланированную военную операцию, поскольку казаки не только арестовали эсеров членов Директории, но одновременно разоружили и подразделение Государственной охраны — «боевой эсеровской дружины»[3201]. В организации переворота принимали участие «почти вся ставка, часть офицеров гарнизона, Штаб Главнокомандующего и некоторые члены правительства»[3202].

Из военных непосредственно осуществлявших переворот, командовал арестом членов Директории, старый знакомый Колчака — казачий офицер Волков, бывший комендантом г. Омска, и прославившийся своими расстрелами арестованных[3203]. После переворота он сразу же был произведен Колчаком в генералы[3204]; другой участник переворота плк. Д. Лебедев — станет генерал-лейтенантом и, по словам Деникина, «непостижимым образом, не имея никакого командного стажа, стал вскоре Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего адмирала Колчака»[3205]; а чешский авантюрист Гайда станет русским генерал-лейтенантом и командующим Сибирской армией.

«Союзники»

Пусть Правительство Короля смотрит на меня не как на вице-адмирала, а [как на] солдата, которого пошлет туда, куда сочтет наиболее полезным… Английское правительство… нашло, что меня необходимо использовать в Сибири…

А. Колчак[3206]

Переворот встретил горячую поддержку «союзников». Американский представитель Гаррис прибыл к Колчаку с визитом уже на следующий день: «я могу только приветствовать, что вы взяли в свои руки власть при условии, конечно, что вы смотрите на свою власть, как на временную, переходную. Конечно, основной вашей задачей является довести народ до того момента, когда он мог бы взять управление в свои руки, то есть выбрать правительство по своему желанию»[3207].

В тот же день командир британского батальона плк. Дж. Уорд приветствовал переворот словами: «Россия может быть спасена только установлением единой верховной власти, цель которой — создание национального правительства»[3208]. «Я демократ, — пояснял Уорд, — верящий в управление народа через народ, начал видеть в диктатуре единственную надежду на спасение остатков русской цивилизации и культуры. Слова и названия никогда не пугали меня. Если сила обстоятельств ставит передо мной проблемы для решения, я никогда не позволяю, чтобы предвзятые понятия или идеи, выработанные абстрактно, без проверки на опыте живой действительности, могли изменить мое суждение в выборе того или иного выхода; и я осмелюсь думать, что если бы те же обстоятельства предстали вообще перед англичанами, то девять из десяти поступили бы так же, как я»[3209].

«Англичане довольны…, — подтверждал В. Пепеляев, — Уорд заявил Колчаку, что английская часть в Омске в распоряжении адмирала… французы доброжелательно нажимают на чехов в целях нейтрализования»[3210]. Чехи оказались единственной военной силой выступившей против переворота, поскольку он, по их мнению, «нарушил начало законности…»[3211]. Декларация ОЧНС, по словам члена французской военной миссии плк. Пишона, «ставила чехословаков в состояние скрытой враждебности по отношению ко всем русским сторонникам нового режима»[3212]. Но чехи, отмечал М. Кроль, «оказались не вполне хозяевами себя, ибо переворот взяли под свое покровительство англичане»[3213].

Уорд был готов защищать Колчака даже силой: «Позиция чешских войск в Омске сделала невозможным для них приближение к месту, где заседали министры, без того, чтобы не наткнуться на британцев, а мои пулеметы командовали над каждой улицей, которая вела к помещению русской главной квартиры»[3214]. На помощь поспешил и глава французской миссии: «Жанен и Штефанек (воен. министр Чехословакии)…, — вспоминал ген. Болдырев, — запретили чехам вмешиваться в наши внутренние дела…»[3215]. И «чехи, — по словам И. Глоса, — должны были примириться»[3216]. Одновременно командующий вооруженными силами Директории ген. В. Болдырев, по словам помощника Жанена Легра, «получил предупреждение от Нокса, что в случае его выступления и победы над Колчаком, он (Болдырев) не будет впредь получать никакой помощи от англичан»[3217].

Если реакция союзников на переворот была вполне единодушной, то попытка признания их собственного участия в его осуществлении, вызвала ожесточенные споры: По словам шефа французской миссии ген. М. Жанена, «англичане, поставив Колчака у власти, были приблизительно столь же удачливы, как и тогда, когда они свергали Николая II»[3218]. Именно «англичане вместе с группой русских офицеров-монархистов организовали государственный переворот, последствия которого оказались гибельны для Сибири», уточнял Жанен, и именно генерал Нокс провел всю необходимую подготовку переворота[3219]. «Этот государственный переворот, — подтверждал французский посол Нуланс, — был осуществлен при соучастии английского ген. Нокса…»[3220]. «Совершенно несомненно, — подтверждал член французской военной миссии плк. Пишон, — что адмирал…