Пока девушка отвлеклась, я открыл чемодан и достал ещё два пустых мешочка, прикрыв дверцы. Сел поудобнее и, высыпав всё перед собой, начал перебирать монетную кучу.

Глава 6

Насчитав больше трёх сотен золотых, сотни серебряных и восьмидесяти медных монет, я рассыпал их по разным мешочкам и собрался вернуть девушке. Но задумался: она же отдала мне всё это богатство в благодарность. Я заёрзал от неудобства — это действительно большая сумма. Да и как-то чуждо мне брать оплату за своё ремесло, особенно в момент острой нужды.

Мы с Кашей всегда придерживались взаимного мена, избегая денег. С охотниками было проще всего: мы им зелья и помощь, они нам — добычу. В городе да — использовали их, но всё одно старались там же оставлять, выменивая на нужные материалы или предметы.

Но как сейчас отреагирует девушка, если я откажусь? Скорее всего отрицательно — это может выглядеть в её глазах как обесценивание моей подмоги. Нет, нужно иначе решить ситуацию и объясниться.

Я в раздумьях тёр подбородок, глядя на мешочки. И тут меня посетила замечательная мысль — разделить общую «плату» на несколько частей.

Вытащив по одной монете из каждого, я поднялся, подходя с этим к девушке. Она что-то записывала тонким карандашом в маленькую прямоугольную книгу с твëрдым оплëтом и, казалось, была полностью увлечена процессом.

Я коснулся ладонью её плеча, буквально возвращая жест. И едва позавидовал её стойкости и спокойствию, что прочёл в поднятых глазах и направленном на меня вопросительном взгляде. Протянул ей мешочки. Глаза Гии округлились, выражение стало каменным. Я объяснился:

— Я взял по одной монете. Вместо остального у меня к тебе две просьбы.

— Какие? — чуть смягчившись, вкрадчиво поинтересовалась она.

— Первая в том, чтобы поделить добычу, которую принесёт твоя лиса. Я хотел бы кое-что сделать из внутренностей и, если получится, собрать материалы.

Её взгляд потеплел. Я, внезапно ощутив себя ребёнком-найдёнышем, робко продолжил:

— А вторая… Вы говорили о поселении Грибников, — короткий кивок. — Ты сможешь мне о нём рассказать? И проводить? Раз у них нет ни алхимиков, ни лекарей, то возможно, я там пригожусь.

Она долго молчала и наконец взяла мешочки.

— Странный ты… Ну да ладно, — Гия улыбнулась. — Хорошо. А зачем ты тогда монеты разделил?

— Этим металлам нужно быть порознь. Так лучше сохранятся их свойства. И, в случае нужды, их использование будет чистым.

Она с удивлением вскинула брови и вновь одарила меня улыбкой, весело фыркнув:

— Будь по-твоему. Я расскажу, что знаю, но попозже. Мне нужно закончить с этим, — она указала на книгу и вернулась к своему занятию.

Я согласился. И с убеждённостью в том, что поступил правильно, пошёл убирать новые материалы к остальным. Внутренне трепетал от радости того, какие ценности попали в мою сокровищницу. В особенности серебро. Я думал о том, что с его помощью, с его очищающими и защитными свойствами, смогу обезопасить место, где буду изучать проказу или любую другую больную заразу. Но для этого понадобится постоянная рабочая поверхность, покрыв которую серебряной пылью, я изолирую от влияния на окружающее. У Каши была такая посеребрённая деревянная столешка. Она использовала её всегда, когда занималась исследованиями и приготовлением опасных для здоровья смесей. Тут же вспомнил о запахе гнильцы и её влиянии и решил, что нужно будет ещё подготовить специальную маску, чтобы обезопасить хотя бы собственное дыхание и организм.

Хмыкнул сам про себя — кажется, одной серебряной монеты будет маловато. Но это уже покажут приготовления. А пока просто отмечу списком всё, что мне может понадобиться, добавляя в него и пункт о перчатках.

От записей нас оторвал звук осыпающейся земли с корнемоста. Гия встрепенулась, бросая всё и вскакивая на гребень корня, оглядывалась вокруг. Она была похожа на готового к бою зверя, но, присмотревшись к сгущённым внизу теням, расслабилась, скатываясь обратно, и бросилась навстречу шагнувшей на полянку огромной лисе.

Морель вернулась, неся в пасти кого-то пернатого и большого. Разглядев окрас и длинные лапы, я понял — это такая же птица, которая мне встретилась раньше. Вблизи она оказалась ещё больше, или эта особь сама по себе крупнее, что хвост и раскидистые крылья волочились по земле, даже с учётом больших размеров охотницы.

Она опустила бездыханную добычу на траву и тут же была заключена в крепкие объятия. Девушка явно обрадовалась, выражая свои чувства руками, короткими поцелуями в острую морду и общим настроем.

Я улыбнулся, наблюдая за ними и тем, как реагирует на это зверь. Хищнице определённо нравилось такое отношение, она отвечала коротким фырканьем, подставляя голову под обрушившиеся на неё ласки.

Я с капелькой грусти о доме подумал, что как же это хорошо, когда тебя так встречают. От развития этих мыслей меня отвлекло движение за лисой. Тёмные пятна, больше похожие на передвижные камушки, метались между лап охотницы. Я насчитал их штук пять и с ещё больше усердием принялся присматриваться, стараясь их опознать.

И едва удержался от хохота — вместе с Морелью к нам примчались лисята. Задорные и любопытные, они разбежались по поляне, сшибая рюкзаки и исследуя всё вокруг. Поднялся рычащий, хохочущий и тяфкающий гомон от их игр и столкновений. Гия засмеялась, отпуская лису.

— Надо же! Да тут целый выводок, — она махнула мне рукой, чтобы я присоединялся к их веселью и радости встречи. — Смотри, Элей, тебе принесли дары, — радостно добавила она, указывая в сторону арочного корня.

Я растерялся — это оказались очень неожиданные слова. Дары? За что? Я ведь просто заблудший гость на этой чужбине. Но лисы, судя по всему, считали иначе. Ещё один лисёнок, пришедший последним, с важным видом прошествовал мимо, устремляясь ко мне. Он выглядел старше своих собратьев — с густой ярко-рыжей шерстью и в белых «сапожках». Он тащил что-то объёмное, потешно переставляя лапы и задирая голову, словно подтягивая свою ношу. Я подался навстречу, принимая из его пасти длинный оборванный кусок лишайника, к которому цеплялись липкие маленькие шарики. Оторвав один, я помял его пальцами, изучая ощущения — похоже на смолу, но жёстче, чище и держат округлую форму, как бы сильно их ни сжимали. Я вопросительно посмотрел сначала на лисёнка, присевшего рядом и наблюдающего за мной внимательным взглядом чистых зелёных глаз, а после перевёл взгляд на зáмершую.

— Что это? — я вытянул руку, чтобы она могла рассмотреть липкий шарик.

Она повернулась, присматриваясь, и улыбнулась:

— Это липучки — любимое лакомство Грибников. Они тебе пригодятся, когда придёшь в поселение.

— Это смола? —