Долгосрочных негативных последствий этот привод в полицию для него не имел: практически каждый гражданин сталкивался с полицией раньше или позже. Инцидент никак не повредил и карьере Барриса: его очень быстро выпустили, позволив вернуться к работе, и, когда пришло время повышения, никто даже не вспомнил об этом случае. Но за полчаса в полиции его обработали два психолога, и память об этом навсегда осталась с ним, заставляя иногда просыпаться по ночам от кошмара, который, к сожалению, мог в любой момент стать реальностью.

Если бы он рискнул выйти за черту закона даже сейчас, на своем посту Директора Северной Америки, с абсолютной властью над территорией к северу от линии Мэйсона – Диксона…

И с каждой милей, что приближала его к «Юнити»-Контролю в Женеве, он, безусловно, все дальше высовывал за эту черту свою шею. «Мне не следует лезть в чужие дела, – повторял он себе снова и снова. Это правило, которому учатся все, кто планирует подниматься по служебной лестнице или хотя бы не сидеть в тюрьме. – Но это мое дело!»

Вскоре автоматический голос вежливо уведомил его:

– Мы готовимся к посадке, мистер Баррис.

Под ним лежала Женева. Корабль спускался, ведомый автоматическими переключателями, что уже провели его по взлетной полосе, через Атлантику и над Западной Европой.

Баррис подумал: «Скорее всего, они уже знают, что я в пути. Какой-нибудь служитель, какой-нибудь мелкий шпион уже передал эту информацию. Наверняка какой-нибудь маленький клерк в моем собственном здании работает на “Юнити”-Контроль».

И сейчас, когда он вставал со своего места и направлялся к выходу, еще кто-нибудь, без сомнения, ожидал в терминале Женевы, чтобы доложить о его прибытии. За мной будут следить постоянно, решил он.

У самого выхода Баррис заколебался. Я все еще могу развернуться и отправиться обратно, сказал он себе. Могу сделать вид, что никогда и не пускался в этот полет, и, скорее всего, никто никогда об этом не вспомнит; они будут знать, что я планировал поездку сюда, но добрался лишь до аэродрома, при этом не будут знать, зачем и почему. И они никогда не докажут, что я намеревался противостоять моему начальнику, Джейсону Диллу.

Он колебался какое-то время, а потом нажал рычаг, что открывал дверь. Та скользнула в сторону, и яркий полуденный свет ворвался внутрь маленького корабля. Баррис глубоко вдохнул свежий воздух, чуть постоял, а затем спустился по трапу на поле.

Когда он шел к терминалу по открытому пространству, от забора отделился чей-то силуэт. Ага, вот оно, понял Баррис. За мной наблюдают. Фигура медленно приближалась. Он увидел длинное синее пальто. Женщина, волосы стянуты банданой, руки в карманах пальто. Он не узнал ее. Заостренные черты, бледное лицо. Какие пронзительные глаза, подумал он. Она не отводила взгляда. Но не говорила ничего, не выражала никаких эмоций, пока между ними не осталось всего несколько футов. И лишь тогда ее бескровные губы шевельнулись.

– Помните ли вы меня, мистер Баррис? – сказала она безжизненным голосом. Она пристроилась рядом и пошла вместе с ним к зданию терминала. – Я бы хотела поговорить с вами. Мне кажется, вам будет интересно.

– Рэйчел Питт, – сказал он.

Покосившись на него, Рэйчел сказала:

– Хочу продать вам кое-что. Одну новость, которая сможет повлиять на ваше будущее. – Голос ее был твердым и высоким, но хрупким, как стекло. – Но и мне нужно за это кое-что, я предлагаю обмен.

– Я не хочу вести с вами никакой торговли, – сказал он. – Я прилетел не для того, чтобы повидаться с вами.

– Знаю, – сказала она. – Я пыталась связаться с вами в вашем офисе, но меня все время отфутболивали. Я сразу поняла, что вы отдали приказ не соединять со мной.

Баррис промолчал. Плохо дело, подумал он. Как эта безумная сумела поймать меня, да еще здесь, да еще сейчас?

– Вам неинтересно, – продолжала меж тем Рэйчел, – и я знаю почему; сейчас вы думаете лишь о том, как бы вам успешнее выступить против Джейсона Дилла. Но понимаете, в чем дело, вам вообще не удастся против него выступить.

– Это еще почему? – спросил он, пытаясь не выдать голосом своих эмоций.

– Я была под арестом пару дней, – сказала Рэйчел. – Меня схватили и привезли сюда.

– Угу, я удивлялся, как вы сюда попали.

– Верная жена сотрудника «Юнити», – сказала она. – Преданная организации. Муж которой был убит всего несколько… – Она осеклась. – Но и это вам тоже неинтересно. – У забора она остановилась, обернулась к нему. – Вы можете сразу же отправиться в здание «Юнити»-Контроля, а можете сперва выделить мне полчаса. И я советую выбрать второе. Если вы решите поехать к Диллу немедленно, не выслушав меня… – Она пожала плечами. – Я не могу вас остановить. Езжайте. – Ее черные глаза застыли в немигающем ожидании.

Эта женщина абсолютно безумна, подумал Баррис. Это застывшее фанатичное выражение лица… Но даже если так, мог ли он позволить себе проигнорировать ее?

– Вы считаете, что я пытаюсь соблазнить вас? – спросила она.

Он вздрогнул от неожиданности.

– Я…

– Я имею в виду, соблазнить какой-то приманкой, увести от вашей высокой цели. – Она впервые улыбнулась и слегка расслабилась. – Мистер Баррис, – сказала она. Ее затрясло. – Я скажу вам правду. Я была на интенсивной проверке эти двое суток. Вы можете представить себе, кто ее проводил. Но это неважно. Какая мне разница? После того, что случилось со мной… – Ее голос начал было уплывать, но вернулся. – Полагаете, я сбежала? Меня преследуют? – В ее глазах заплясала насмешливая легкая ирония. – Черта с два. Они отпустили меня. Двое суток проводили со мной принудительную психотерапию, а потом сказали, что я могу валить домой, просто выбросили меня за дверь.

Группа пассажиров прошла мимо них на посадку. Баррис и Рэйчел на время замолчали.

– За что вас забрали? – спросил он наконец.

– О, они полагали, что я написала некое подметное письмо с обвинениями какой-то шишки в «Юнити». Мне удалось убедить их в своей непричастности к этому или, точнее, анализ содержимого моего мозга убедил их, сама я просто сидела в это время. Они вытащили мой разум, разобрали его, изучили, сложили кусочки обратно и запихали мне в голову. – Она на мгновение сдвинула бандану, и он увидел с мрачным отвращением ровный белый шрам чуть ниже линии ее волос. – Все снова на месте, – сказала она. – Ну, по крайней мере, я полагаю, что все.

С искренним сочувствием в голосе он сказал:

– Это действительно ужасно. Настоящее издевательство над людьми. Это необходимо прекратить.

– Если