а это, в свою очередь, значит, что и вся школа тоже. Ведь все мы, по-видимому, тупоголовые трутни, которые должны следовать установленным ими правилам.

Что ж, по крайней мере, я получила ответ на один из своих вопросов. Я знала, что парни – спортсмены, но теперь выяснилось, что они занимаются футболом. Тем не менее, я не совсем понимаю, что все нашли в Джосс. Что подарило ей такое большое уважение? Я тихонько изучаю ее. Она удивительно красива, да, но и все остальные девушки тоже. Кроме того, мне точно известно, что приятная внешность девушки служит пропуском отнюдь не в любую компанию.

– Так в чем ее фишка? Она встречается с одним из них или типа того?

Бровь Лекси приподнимается.

– Нет, но они с Дэйном лучшие друзья, что почти одно и то же, я думаю. Они подружились еще в средней школе. Все знают, что он бы подкатил к ней, если бы представилась возможность, но этого никогда не случится. Они полные противоположности.

Сделав глоток, я отнимаю бутылку с водой от губ, а потом спрашиваю:

– Как так?

– Ну, во-первых, он уложил на спину больше девушек, чем все гинекологи в округе вместе взятые. Между тем, Джосс известна как девственница. Злобный плейбой и ангелочек вряд ли составят «пару, соединенную на небесах», – отмечает она.

У меня вырывается смешок, когда я понимаю, насколько нелепо это звучит.

– Извини, но что значит «известна как девственница»? Как это вообще? Как кто-то может знать что-то подобное о человеке наверняка?

Лекси усмехается, а после объясняет:

– Я имею в виду, что она в буквальном смысле дала обет беречь себя до брака. Конечно, мне кажется, ее к этому предки подтолкнули, но она носит символическое кольцо и все такое. Относится к этому довольно серьезно, судя по тому, что я слышала.

Динамика этой группы довольно интересна, но я по-прежнему рассматриваю их всех как кучку высокомерных придурков, которые запросто могут разукрасить весь коридор темным секретом одной ничего не подозревающей девушки.

– Но хватит о королевском дворе «Сайпресс Преп», – говорит Лекси со вздохом. – Как тебе занятия?

Я пожимаю плечами и снова вонзаю зубы в яблоко.

– Думаю, неплохо. То же дерьмо, что и на другом конце города.

Впрочем, мой день здесь начался особенно отвратительно.

– Знаешь, в этом году мне попалось несколько довольно прикольных учителей, – комментирует Лекси. – По крайней мере, большинство из них вроде классные.

Я киваю, отмечая про себя, что для меня довольно просто не ходить на занятия с проклятой троицей. До сих пор мне везло, но осталось еще три урока, все может измениться.

– Какой у тебя предмет по выбору? – спрашивает она.

– М-м-м… В этом семестре меня определили на физкультуру, но не по выбору. Почти уверена, они отдали мне остатки.

Я предполагаю, так бывает со «стипендиатами» вроде меня.

– Какой урок?

Требуется секунда, чтобы вспомнить, так как я еще не знаю свое расписание наизусть.

– Кажется, шестой.

– Здорово. Похоже, будем справляться с этой фигней вместе, – отвечает Лекси.

– Круто! Ситуация становится более терпимой.

Она небрежно кивает, затем проверяет свой телефон.

– Черт. Мне нужно бежать, хочу поймать дилера. Он сбегает со своего поста примерно за пять минут до звонка, – я наблюдаю, как она быстро поднимается на ноги. – А пока… не позволяй этому месту украсть твою душу, – предупреждает Лекси. – Это проще, чем ты думаешь.

После этого она уходит, исчезая внутри здания в поисках своего «дилера» или еще кого. И вот, я снова одна, хотя чувствую, что за мной наблюдают. И еще до того, как нахожу эти глаза-сердцееды, я знаю, что вот-вот снова увижу Уэста. Не в силах сопротивляться, я позволяю своему взгляду блуждать, пока не встречаюсь с проклятыми зелеными глазами.

Только он ближе, чем ожидалось, поскольку направляется прямо сюда. Настоящий преследователь, черт побери.

Внезапно почувствовав потерю аппетита, я выбрасываю остатки еды в мусорное ведро. Во мне теплится надежда, что если я сразу помчусь к двери, то успею оказаться внутри до того, как Уэст доберется до меня. Однако, как только я распахиваю дверь, она захлопывается, и большая рука останавливает меня, касаясь живота.

Горячие, длинные пальцы скользят по моей обнаженной коже. Его ладонь опускается чуть ниже края моего кроп-топа. Я быстро разворачиваюсь к Уэсту лицом. Покрытые татуировками руки зажимают меня между его впечатляюще массивным телом и стеклом. Вспоминая, как несколько дней назад меня точно так же загнали в угол, я сжимаю один кулак и представляю, как бью Уэста подносом, который держу в другой руке.

– Смотрю, ты подружку завела, – поддразнивает он, злодейски ухмыляясь. – Логично, что вы двое объединились.

Я борюсь с желанием спросить, что это значит. Он навряд ли объяснит.

– Чего ты хочешь, Уэст?

Когда я это говорю, та небольшая толика пространства, что существует между нами, внезапно исчезает.

– Просто хотел убедиться, что тебе понравился мой маленький утренний сюрприз, – шепчет он мне на ухо, шевеля пряди волос дыханием. – Мне уж точно понравился.

Я, если честно, вся дрожу, и мои глаза беспомощно бегают по сторонам. Удивительно, что никто из наблюдателей еще не вмешался. Но полагаю, что издалека довольно трудно сказать, что именно тут творится. Уэст не применяет особой силы, и его больная улыбочка может придать несколько иной тон происходящему. Впечатление, будто между нами – нечто намного менее ужасное, чем есть на самом деле.

Уверена, у Пандоры выйдет славный денек. Она, вероятнее всего, назовет эту сцену прелюдией.

– Отвали от меня! – говорю я пусть и не громко, но властно, что не позволит ему неправильно истолковать серьезность моих слов.

– Отвалить от тебя? – недоверчиво спрашивает он, отстраняясь и приподнимая бровь. – Но я только начал.

В этих словах заложено обещание, и они наполняют мою душу ужасом. Потому что, без тени сомнения, я знаю, он говорит серьезно.

– Я бы на твоем месте был начеку, – предупреждает он низким, хриплым шепотом. – Я вроде как на тебя собак натравил, так что теперь тебе придется присматривать не только за мной. Пока я ввел в курс дела только девчонок, но они определенно не будут вести себя хорошо.

Чувство страха усиливается, когда я представляю, что это значит. Он явно это замечает. Мы еще сильнее сверлим друг друга взглядами, и мне хочется ударить его коленом по яйцам. Особенно когда его темный пристальный взгляд неторопливо скользит от моих губ вниз по шее, где я чувствую биение пульса, к груди.

Затем выражение его лица меняется, но глаза остаются прикованными ко мне. В его взгляде сквозит странная смесь неприкрытой похоти и ненависти, и, по-видимому, это заразно.

Потому что я тоже это чувствую.

Его зеленые глаза-сердцееды снова вспыхивают огнем, и свидетельство вожделения быстро исчезает, как будто его никогда и не было. Остается лишь дикая ярость. Я и не думала, что кто-то может так сильно ненавидеть.

– Тебе следовало остаться в канаве, из которой ты выползла, – рычит Уэст, – но раз уж ты здесь, я получу удовольствие, уничтожая тебя, – обещает он.

Меня уже тошнит от его высокомерной задницы, от его дерьмовых угроз, от всего этого. Если он меня не отпустит, клянусь, у меня пена изо рта пойдет, как у бешеной собаки, готовой к нападению.

Почувствовав себя немного смелее, чем обычно, на этот раз я тянусь к его уху, чтобы убедиться, что он хорошо меня слышит.

– Есть границы, которые нельзя переступать, – предупреждаю я. – Уверена, тебе никто никогда не перечил, но я не такая, как твои прихлебатели. Мной ты командовать не будешь.

Он опускает голову, и с его губ срывается тихий смешок. Этот больной ублюдок реально тащится, когда ему бросают вызов, когда с ним так разговаривают. Я вижу это в его мрачном взгляде. Толстая вена на его шее начинает пульсировать.

– Это я и хотел услышать, Саутсайд. Продолжай поддерживать мой интерес, – напевает он.

На этом все. Когда я понимаю, что он уходит, я наконец могу вздохнуть полной грудью. Уэст прет обратно к своему столику той самоуверенной походкой властелина мира, которая раньше меня так заводила.

Во всяком случае, до того, как я увидела его настоящего.

Мне требуется вся сила воли, чтобы подавить