колен Израиля стали символом народов. Но у нас есть очень «точное» известие, что такого назидательного совпадения в этом деле не было; Марк, чье сообщение не воспроизвели в точности два других, скорее прямо говорит нам, что Господь сам, по своему усмотрению, призвал к себе трех волков из своего другого, более многочисленного окружения и торжественно наделил их апостольским служением, и в итоге мы должны теперь предположить, что сам Иисус первым инициировал и санкционировал эту игру с высоко священным числом двенадцать. Да, говорит Вайс, да, это так, число двенадцать было задумано Иисусом, и «оно указывает на основание нового, всеохватывающего мира Израиля, который, как и старый Израиль, согласно библейскому преданию, должен иметь двенадцать физических и двенадцать духовных прародителей». Но как же Иисус не мог лучше выразить свое «сознание уникальности и всемирно-исторической судьбы своего прекрасного произведения, мог выразить его только в положительном уставе, который должен был оттолкнуть всякую мысль об универсальности и быть выброшенным за борт человеком, который первый принял всерьез всеобщность нового принципа, Павлом? Иисус, который не мог понять и осмыслить содержание своего самосознания, не противостоя отжившим формам иудейского народа, не имел при себе двенадцати в качестве своей постоянной свиты, не назначал их в свое ближайшее окружение и вообще не существовал в качестве этих двенадцати при жизни. Скорее, это число двенадцать появилось только тогда, когда образовалась община, т. е. когда новый Принцип из прекрасной свободной бесконечности вошел в позитивные границы религиозного сознания и должен был использовать для своего представления позитивные формы старого еврейского мира. Вайс хорошо чувствует трудности старого, традиционного взгляда, но он не устраняет их, когда говорит, что Апостольское общество было основано для того, чтобы носители «субстанциональности божественного духа» могли быть завоеваны через жизненное общение с Иисусом. Вайс, поскольку он не может понять тривиальности обычной концепции, должен благословить цель Общества апостолов как можно менее позитивно и как можно более общо; так оно и есть, но теперь несоразмерность цели и ограниченных средств становится еще более очевидной, ибо то, что было призвано двенадцать человек, то, что вообще были призваны определенные лица, не было ни необходимым, ни подходящим средством, если субстанциальность нового, бесконечного принципа должна была стать определенным его носителем. Иисус мог бы очертить прочный круг учеников между Собой и основной массой, только если бы явился с такой положительной догмой, символом или развитой, определенной системой; Но поскольку этого не было, он мог быть уверен, и был уверен, когда речь шла о субстанциональности нового принципа, что субстанция его самосознания неразрушима и после его смерти найдет духов, в которых она сможет жить, определять и формировать себя, даже если он не назначил определенных людей носителями этой субстанциональности.

Двенадцать апостолов, о которых мы знаем так мало только потому, что они относятся к очень ограниченной сфере, собрались вместе только в этом числе двенадцати и, таким образом, вероятно, больше в идее, чем в действительности, когда община сформировалась в своем первом еврейском ограничении и восприняла в своей жизни и своих взглядах идеальные архетипы еврейской жизни. Необходима новая критика источников, из которых до нас доходит весть об апостольском веке, прежде чем можно будет определить, было ли избрание двенадцати призвано удовлетворить конкретную потребность в руководстве и устройстве общины или же оно с самого начала было идеальным иудейским украшением нового мира, но многое несомненно: это одно из первых деяний общины, которое вскоре стало рассматриваться как деяние Господа. Число двенадцать апостолов служило как бы сбережением для строительства новой церкви, которая считала себя истинным, возрожденным Израилем; оно продолжало служить этим идеальным сбережением после того, как получило обоснование того, что оно уже было задумано Господом и действительно было введено, пока, наконец, не потеряло своего ограниченного, еврейского значения, и призвание апостолов стало символом того, что Господь постоянно делает, когда знает, как пробудить вестников Его Евангелия.

Но Павел уже знает 1 Кор. 15, 5 «двенадцать?». Когда он возник и принял новую веру, церковь уже создала и сформировала первые элементы своего реального и идеального мира. А выбор изобретателя для Иуды, причем выбор этот сразу после вознесения Иисуса? Ну, разумеется, автор третьего Евангелия не станет отрицать в Деяниях апостолов те предсказания, о которых он пишет в третьем Евангелии, а выбор изобретателя, если он повествуется в таком свободном произведении, как Деяния апостолов, еще не стал историческим событием. Но как Савл оказался среди пророков? Иуда среди двенадцати? Для контраста, и, вероятно, лишь позднее, когда идея призвания двенадцати приобрела чисто идеальное значение. На этом этапе своего развития она перешла к Марку. Однако обычно бывает так, что после короткого периода идеальной жизни идея становится жертвой эмпирической, неловкой концепции: так произошло и в данном случае — Лука позаботился о том, чтобы заполнить пробел, вызванный позорным поступком Иуды и концом его жизни, который тем временем был должным образом установлен.

Вильке уже дал прекрасный рассказ о том, как сообщение о призвании Двенадцати получило свою форму и место. Иисус только что исцелил множество больных и еще до этого приготовил лодку, чтобы избежать толпы, но когда Он, наконец, должен был опасаться истощения или слишком больших усилий со своей стороны, так как больные и одержимые нападали на Него, Он удалился на гору и выбрал двенадцать человек из своего окружения, чтобы они также приняли от Него часть дел по исцелению. Когда же он вернулся домой и снова оказался в окружении многочисленной толпы, пришли его родственники «из опасения, что исцеление больных может слишком поразить его», и с намерением взять его под стражу, так как они не знали, что он избрал себе «таких помощников». При написании этого рассказа евангелист буквально использовал ветхозаветную историю о том, как Иофор, тесть Моисея, пришел к Законодателю и, увидев, что тот подавлен делами, посоветовал ему нанять помощников. В то же время Марк направил книжников против Иисуса, поскольку их обвинение в сговоре с дьяволом также относится к его чудесным исцелениям и лишь усиливает подозрения родственников в том, что Иисус «сошел с ума» из-за всех своих усилий.

То, что притча также относится к этому разделу и призвана противопоставить Иисуса как учителя благословений Царства Небесного Моисею, будет доказано нами позже.

§ 44. Назидательная речь.

Если Иисус не призывал двенадцать и никогда не посылал их в путь, то Он не отстранял их особой речью при их уходе. Поэтому мы могли бы очень кратко ответить на вопрос, действительно ли Иисус