я видел сегодня, ей также лучше, и она очень выросла. Жена моя, благодаря Мандту, начинает поправляться; зато сын Николай 10-й день в постели от лихорадки, и хотя уверяют, что это ничего, но все нас беспокоит. Впрочем все по-прежнему и по городу идет прежняя кутерьма. У нас для жены бывают комнатные спектакли в концертном зале, что очень приятно, и не утомляет. Карл Иванович (Бистром, генерал-адъютант – Ю.М.) здоров, и вчерашний весьма непродолжительный смотр выдержал верхом, как нельзя лучше. За сим прощай, любезный Михайло, не забывай меня и верь искренней неизменной дружбе старого верного друга и брата» (цит. по Б.Н. Тарасову, 2000).

* * *

Михаил Павлович был человеком широкой души, охотно помогавшим людям в трудных жизненных ситуациях. При этом он не боялся отстаивать свою точку зрения перед грозным братом-императором. Очень характерна в этом плане негласная помощь, которую он оказывал многим участникам восстания декабристов и их семьям. Ряд историков полагает, что именно Михаил вместе с князем И.Ф. Паскевичем, влиятельным членом Верховного уголовного суда над декабристами, способствовал прекращению дела в отношении А.С. Грибоедова и освобождению его из-под ареста (Нечкина М.В., 1982). Еще один из известных фактов следствия по делу декабистов. Многочисленными свидетельскими показаниями было доказано, что В. Кюхельбекер пытался застрелить Великого Князя на Сенатской площади 14 декабря 1825 года во время восстания. Михаил Павлович добился исключения покушавшегося из списка подлежавших казни (Божерянов И.Н., 1898). Он всегда помнил боевые заслуги и склонен был в связи с этим прощать мелкие проступки. Однажды, узнав о том, что у одного гвардейского офицера оказался значительный недочет по казенной кассе, он накануне ревизии послал ему необходимые деньги с адъютантом, которому сказал: «Отдай ему и не смей мне никогда называть его, а то я, как корпусный командир, отдам его под суд; скажи, что я помогаю ему, как частный человек» (Лалаев М.С., 1898). Михаил Павлович был очень чуток к личным просьбам офицеров. Так, в 1848 году в связи с его ходатайством известному художнику штабс-капитану П.А. Федотову было выдано значительное единовременное пособие и предоставлена государственная квартира (РГИА. Ф. 789, оп. 1, ч. II, д. 3490).

Памятна объективная роль Михаила Павловича в инциденте, возникшем в связи с дуэлью М.Ю. Лермонтова и де Баранта 18 февраля 1840 года. Известно, как жестоко карались участники дуэлей Николаем I. Соответствующее дело хранится в ИРЛИ[142] (ф. 524, оп. 3, ед. 13). Одна из открывающих дело бумаг – рапорт Великого Князя Николаю I:

«Его Императорскому Величеству

Командира Отдельного Гвардейского корпуса

Рапорт.

Л.-Гв. Гусарского полка поручик Лермонтов, за произведенную им, по собственному его сознанию, 18 числа прошедшего февраля, с французским подданным Барантом дуэль, и за недонесение о том тотчас своему Начальству, предан мною ныне Военному суду при Гвардейской Кирасирской дивизии, арестованным.

О чем Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу.

Подписал: генерал-фельдцейхмейстер Михаил.

Верно: Обер-аудитор Бобылев.

№ 225. 11 марта 1840 года».

После детального расследования происшедшего и установления инициативы в поединке, исходившей от де Баранта, поручик Лермонтов был освобожден из-под ареста и 19 апреля 1840 года переведен, за недонесение начальству о факте дуэли, из лейб-гвардии гусарского полка в Тенгинский пехотный «тем же чином». В связи с различными спекуляциями в советском литературоведении на теме «ненависти Романовых к Лермонтову» хочется предоставить слово самому поэту, в критический момент следствия написавшему письмо Михаилу Павловичу: «…Я решился обратиться в Вашему Императорскому Высочеству, зная великодушие и справедливость Вашу и будучи уже не раз облагодетельствован Вами…» (Гусляров Е., Карпухин О., 1998). Великий Князь публично «поправил» А.Х. Бенкендорфа в связи с односторонней оценкой последним различий в показаниях участников дуэли. Последний штрих взаимоотношений Командующего и М.Ю. Лермонтова – продление отпуска поэта для свидания с заболевшей бабушкой (Черно А.И., 1981).

Участник восстания декабристов В.И. Штейнгель (1985) вспоминал, как в письме своему другу А.М. Бестужеву от 11 июля 1845 года он с искренней благодарностью отзывался о Михаиле Павловиче, оказавшем помощь в консультации бедного молодого офицера знаменитым лейб-медиком Виллие, долгие годы бывшим врачом Великого Князя. 16 октября 1849 года барон В.И. Штейнгель (1985) писал М.А. Бестужеву о смерти Михаила Павловича: «Эта катастрофа меня очень огорчила. Ты знаешь, он был благодетель моего Николая (сына – Ю.М.) и перед поездом, в последний раз, в Варшаву оказал моему семейству благотворение[143] при посредстве генерал-адъютанта Я.И. Ростовцева. Я обязан благодарностью тому и другому и, конечно, сохраню ее в сердце моем…»

Он не был солдафоном-догматиком и если полагал, что какой-то элемент стратегии, вооружения, обмундирования устарел – не только критиковал и высмеивал отжившее, но боролся за ликвидацию мешавшего движению вперед. А.С. Пушкин (1949) вспоминал, как «досталось» обязательному ношению париков от Михаила Павловича, который считал их «источником облысения» военнослужащих. Любимым произведением поэта для Великого Князя, по воспоминаниям Е.М. Хитрово, стала знаменитая поэма «Полтава…».

Время развенчать еще одно ложное представление о Великом Князе-солдафоне, чуждавшемся искусства, в том числе, театрального. Свидетельством любви императорской семьи к театру стал указ Николая I (1831 г.) о строительстве нового Малого театра. 8 ноября 1833 года (день тезоименитства Великого Князя Михаила Павловича) в здании, воздвигнутом под руководством А.П. Брюллова, брата знаменитого живописца, подняли занавес. С тех пор и поныне (даже неофициально в годы советской власти) театр носит имя Михайловского. Газета «Северная пчела» в номере от 21 ноября 1833 года дала отчет об открытии театра: «Здание… находится на площади перед дворцом Великого Князя Михаила Павловича… внутренним расположением, удобством, простором и сообразностью Михайловский театр, конечно, займет первое место между всеми петербургскими театрами…». В большой императорской ложе находилась царская семья во главе с Государем, в том числе Михаил Павлович и Елена Павловна. На открытии состоялась премьера балета Бланша «Амур в деревне», к нему по повелению Императора добавили его любимый водевиль Петра Каратыгина «Знакомые незнакомцы». При Дворе и в Петербурге новый театр стали называть ласково – «Мишель». Частыми его посетителями были Михаил Павлович с супругой…

* * *

Пришло время рассказать о здоровье и медицинском обслуживании Великого Князя Михаила Павловича. Как ни странно, сведений об этом крайне мало. Видимо, ситуация объясняется общим отношением к врачам всех сыновей Павла I, да и их детей. Очень точно характеризует положение дел известный эпизод, вошедший в ряд исторических монографий. Великий Князь Николай Николаевич (старший) имел привычку, собрав в пакет все лекарства, назначенные ему А.Л. Обермиллером в течение года, возвращать их доктору к Новому году, присовокупив к ним дорогой подарок (Белякова З.И., 2003).

Современников поражала завидная