Шрифт:
Закладка:
Однако это было только началом: скоро выяснилось, что эшелоны идут в никуда. В записке колчаковского министерства юстиции в штаб Сибирской армии от 26 ноября 1918 г. сообщалось: «По имеющимся в тюремном отделении (министерства) сведениям, в тюрьмах не только Иркутской губернии, но и вообще — в Восточной и Западной Сибири — нет совершенно свободных мест, все тюрьмы переполнены, и разместить в них то или иное количество красноармейцев совершенно не представляется возможным»[3081]. И эшелоны были вынуждены повернуть обратно…[3082]
Сибирская республика
Присутствие чешского легиона было определяющим фактором в нашей сибирской экспедиции.
«Все, что так сильно возмущало широкие круги населения в Европейской России, в Сибири, — отмечал член Сибирского правительства кадет Гинс, — давало себя знать очень слабо. Голода здесь не было. Зверских расправ было мало; во всяком случае, террора Сибирь почти не переживала. Кронштадтские матросы успели нанести визиты только в Тюмень и Омск. Тяжесть Брестского мира Сибири была мало понятна. Продовольственные отряды еще не приходили в сибирскую деревню. Местные совдепы во многих районах, за отсутствием собственных большевиков и неприбытием их извне по дальности расстояний, были вовсе не большевистские. В Тобольской губернии Березовский совдеп объединен был только одной идеей — сместить исправника, владычествовавшего там несколько десятилетий…. Восстание против большевизма могло захватить только поверхность — городское мещанство, но это элемент, наименее надежный в борьбе»[3084].
Преобладающей политической силой были эсеры, получившие в Сибири на выборах в Учредительное собрание 75 % голосов, кадеты — всего 3 %[3085]. Эсеры составили основу Временной Сибирской областной думы, созданной в Томске в начале 1918 г., которая была сразу же распущена большевиками[3086]. Созданный в крупных сибирских городах ряд контрреволюционных подпольных боевых организаций состоял, как правило, из офицеров, казачества, учащейся буржуазной молодежи[3087]. Общая численность подпольных «дружин» распыленных на огромной территории достигала 7–8 тысяч человек, причем не все их члены были вооружены[3088]. О царящих в антибольшевистских кругах настроениях говорил отчет Сибирской областной думы: «Апатия стала захватывать все большие и большие слои. Дружины начали разлагаться, между тем силы большевиков росли»[3089].
«Силы большевиков росли с каждым днем, а силы их противников были ничтожны», — подтверждал один из активных участников подполья, член Учредительного собрания, крупный статистик, эсер М. Кроль, настроения стали меняться с распространением слухов «о возможной интервенции, о ее близости. Все это создавало особенную атмосферу, будило надежды и поддерживало боевой дух участников тайных организаций. Чем бы все это кончилось, ели бы не выступление чехословаков, трудно сказать. Вернее всего, что тайные военные организации или прекратили бы свое существование, или, подняв знамя восстания, были бы разгромлены»[3090].
«Даже в наилучших условиях, — подтверждал в своем отчете Деникину ген. В. Флуг, — офицерские организации в большинстве крупных центров не могли рассчитывать удержать захваченную власть долее 1–2 недель, после чего неминуемо должна была наступить реакция»[3091]. «В общем, к лету 1918 г., — констатировал Гинс, — Сибирь еще не была подготовлена к свержению большевиков… Виновниками преждевременного выступления против большевиков были чехи»[3092]. «Союзники» вызвали наше национальное движение «наружу преждевременно», — подтверждал ген. Сахаров, — до того, как белое «движение созреет»[3093]. Действительно «тайные офицерские организации» не были уверены в успешности мятежа, подтверждал Гайда, и просили отодвинуть его на какой-то срок[3094].
Однако Гайда ждать не мог, поскольку, как отмечает Голуб, у него был приказ из Версаля[3095]. Успех переворота полностью обеспечили штыки чехословаков, благодаря которым сибирская контрреволюция, по словам Гайды, «могла просто брать власть по мере того, как наше войско продвигалось вперед»[3096]. Председатель Сибирской областной думы И. Якушев, выступая сразу после свершения переворота, на открытии сессии думы, признавал: «Конечно, трудно сказать, как скоро этот переворот был бы реализован, если бы нам на помощь не пришли доблестные братья чехословаки…»[3097]. «Как думали тогда, — вспоминал Гинс, — это была счастливая звезда Сибири, и чехов встретили, как Богом посланных избавителей»[3098].
* * * * *
29 июня чехословаки свергли во Владивостоке советскую власть, в тот же день председатель подпольного (томского) Временного Сибирского областного совета П. Дербер и его министры, конспиративно перебравшиеся перед тем из Харбина, объявили себя «Временным правительством автономной Сибири». Мельгунов охарактеризовал его, как «опереточное правительство»[3099]. Однако крайне левый характер эсеровского (томского) правительства, в котором, по словам бывшего председателя Сибоблдумы эсера Якушева, «представительство буржуазии было вовсе исключено»[3100], привел к тому, что оно фактически просуществовало всего один день[3101].
И 30 июня в Омске был создан Совет министров нового Временного Сибирского правительства, под председательством эсера П. Вологодского. «Произошедшая в Омске смена власти, — по словам ген. Головина, — представляла собою мирно совершившийся переворот»[3102]. 4 июля новое Сибирское правительство приняло декларацию «О государственной самостоятельности Сибири». В числе первых актов Сибирское правительство приняло постановление об аннулировании всех декретов Советской власти. Национализированные предприятия, а на деревне все имения, возвращались их прежним владельцам[3103].
Формирование армии началось с призыва добровольцев, но, как и во всех других местах, эта инициатива потерпела провал. И уже в июле правительство было вынуждено объявить принудительную мобилизацию: «Все изъятия и льготы были отменены. Повинность была сделана действительно всеобщей»[3104]. В результате к сентябрю численность армии выросла почти до 40 тыс. чел. По данным Деникина, половину армии составляло казачество, добровольцев набралось до 10 тыс., народ дал только около 5 тысяч: «Сибирские крестьяне, без подъема, но покорно шли в армию, а сопротивление, оказанное в двух-трех уездах, было жестоко подавлено вооруженной силой»[3105].
«Временные правила о мерах по охране государственного порядка и общественного спокойствия», вошли в число первоочередных (15 июля) актов Сибирского правительства[3106]. В соответствии с ними были созданы министерство охраны государственного порядка — аналог ВЧК и так называемая «народная милиция». «Назначенный директором департамента милиции… В. Пепеляев начал привлекать в милицию преимущественно царских жандармов и полицейских. В несколько месяцев она настолько укрепилась, что представляла из себя достаточно стойкую силу. Но дух милиции оставался старый, — отмечал Гинс, — и
