вот хазарка не стала долго раздумывать и, протянув свою ладошку, взяла меня за руку и пошла рядом, довольно улыбаясь. Да уж… осёл я… Мельком взглянул на идущую чуть в стороне Нику. Та старательно делает вид, что ничего не происходит, но края губ немного подёргиваются в ухмылке.

— Как ты? — только и успел негромко спросить я, как мы уже подошли к двери.

— Потом… — в тон ответила Ханна.

Поскольку посыльный к князю приехал ещё два дня назад, в его доме всё было подготовлено для встречи, и особой суеты не заметил. Привыкли, поди, что наследник престола в очередной раз приехал.

Мне совершенно не хотелось разговаривать с Петром Ипполитовичем, но правила приличия никто не отменял. Чинно расселись в гостиной, и начались светские расспросы о столичной жизни, о дворцовых новостях и просто слухах. Хорошо ещё, что соседей нет, а то бы до вечера изводили своим вниманием.

Через полчаса слуги начали подавать, а вся наша небольшая… э-э… компания… заняла места за столом. Меня, как наследника престола, в очередной раз пытались усадить на главное место, но я так же в очередной раз отнекался, сев рядом с Ханной и напротив Ники. Впрочем, никого больше не было, и сей факт расстраивал лишь хозяина дома. Может, сосватать ему какую знатную девушку? А то дети скоро своими семьями обзаведутся, и деятельный князь может захиреть со скуки. Интересная идея! Вот только как бы это сделать потактичнее?

— Пётр Иполитович, — прервал я уже начавшуюся беседу о подготовке к охоте, которая должна состояться на днях. — Я плохо знаю провинциальные свадебные обычаи. Вот, к примеру, вдовцу прилично ли оставаться в своём статусе и не искать пару?

Все замолчали, и в этой тишине раздался одинокий кашель поперхнувшейся Ники.

— Кому ещё нет и пятидесяти, — не спеша начал князь, — желательно позаботиться о вступлении в брак. Это женщинам поздно… А для мужчины и пятьдесят лет — не преклонный возраст.

— Вот как? — удовлетворённо кивнул я. — Сколько же может быть тогда его невесте?

— Чьей невесте? — спросил, не поняв, Шаликов.

— Невесте вдовца, коему ещё и пятидесяти нет.

— Тут уж как получится, Ваше Императорское Высочие. Понятно, что совсем молоденькую дочь её родители не согласятся отдать, но, по разным причинам, можно найти и какую-нибудь старую деву лет двадцати трёх или, даже, двадцати пяти лет.

Ника опять закашляла.

— Дочь, выпей же скорее воды! — обратился к ней князь. — Да, принц, бывают у нас и такие безбрачные.

— Что так? — деланно удивился я.

— По разным причинам. К примеру, жених уехал на войну и не вернулся, а невеста его ждала-ждала…

— Часто ли вдовцы женятся на вдовах? — продолжил я расспрашивать, старательно не замечая взгляд сидящей напротив девушки.

— Да, ежели из простого сословия. Даже мелкопоместные дворяне, не говоря уже о безземельных, в подобном замечены неоднократно.

— Ну, а если вдовец — граф или князь?

— Князь? — Пётр Ипполитович оторвался от блюда и устремил на меня испытующий взгляд. — Позвольте спросить, о каком князе спрашивает Ваше Императорское Высочие?

— Ни о каком, — продолжил я беспечно тыкать вилкой в салат. — Мне просто интересно узнать как можно больше о провинциальной жизни. У мамана… у Ея Величия, то есть, в штате состоит одна фрейлина. Всем она хороша, но вот служебные обязанности, исполняемые ею… Короче, не для неё это. Ей бы замуж, супруга любить и детей рожать… Кстати, даже строгий дворцовый этикет ограничивает используемое вами сейчас официальное титулование лишь несколькими случаями, — поморщился я.

— Извините, Ваше Высочие! — смутился князь. — Что касается фрейлин, то находиться постоянно при императрице — большая честь и обязанность, — продолжил Шаликов. — Имей я чрезмерные амбиции, то обязательно бы определил Нику на такую должность… Да испей, дочь, снова воды! Что-то много кашляешь сегодня.

— Так-то так, князь, но не всем это подходит. Находиться в центре дворцовых интриг и прочих действ — не каждой дано. Кому-то хочется и спокойной семейной жизни, наперекор желанию родителей через дочь влиять на внутреннюю политику государства.

— Это можно понять, — кивнул Пётр Ипполитович, давая слуге знак принести паштету. — И кто эта фрейлина, если не секрет?

— Не хочу пока называть, но она старшая дочь одного княжеского рода, отданная в штат императрице, дабы младшие сестры смогли найти себе хорошую партию.

— Ну да, ну да… Мне редко доводилось слышать, чтобы дочь какого-нибудь графа занимала подобную высокую должность. А уж камер-фрейлиной такая точно никогда не станет. Могу я спросить о причине, по которой вы, принц, решили поучаствовать в судьбе той девицы?

— Сам не знаю, — дёрнул я плечом. — Просто дворцовая жизнь не для неё. Печально видеть, как красивая девушка, достойная знатного жениха, живёт не своей жизнью.

— Красивая?

— Даже очень, — кивнул я. — А вот эти заячьи почки просто объедение! Их готовят по какому-то особому рецепту?..

— Я скучала, — неожиданно откровенно произнесла Ханна, когда мы остались наедине. Благо в усадьбе Шаликовых можно было не слишком задумываться о соблюдении всех тонкостей этикета.

— Я тоже, — мой голос прозвучал довольно тихо, но убедительно. — К сожалению, в столице много дел, которые требовали моего участия.

— Понимаю. Даже мне в Саркеле приходилось постоянно чем-то заниматься, а здесь я просто отдыхаю и делаю лишь то, чего хочу. Вот, рукоделию Ника меня сейчас учит, а наступит лето, буду показывать ей, как надо в седле держаться и из лука стрелять.

— Ой, ли?.. К лету она замуж выйдет и в дом жениха уедет, наверняка. Поговаривают в военном ведомстве, что до победы недалеко. Вот только сомневаюсь я.

— Что так?

— Как говорил один из великих: «Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и деньги». Вот у германцев эти деньги откуда-то недавно появились. Да ещё в большом количестве, а казна ляхского короля уже почти пуста. Как бы всё белым миром не закончилось.

— Что это — ‘белый мир’? — удивилась Ханна.

— Ничья, попросту выражаясь. Только для нас эта ‘ничья’ будет сродни поражению, поскольку все будут только и говорить, что такое огромное государство не смогло завоевать небольшие германские феоды. И никого не