Шрифт:
Закладка:
— Сведений чрезвычайной важности пока нет, мессер. Лишь подтверждаются связи с братьями Агатовыми. Обычно, если участвуют в каких махинациях или в чём-то ещё хуже, то договариваются устно.
— А как ты хотел, Николай Исидорович? — немного недовольно заметил я. — Это только честные люди вроде меня делают всё открыто… Ладно, продолжай наблюдение. С января выделение денежных средств на твоё ведомство будет увеличено на двадцать процентов.
Верёвкин довольно улыбнулся.
— Не скалься, а предоставь план по расширению деятельности, в том числе и увеличения количества городов, в которых твои люди начнут работу, — посмотрел я на него строго. — И не забудь о моих давних планах. Сейчас поступает уже достаточно денег и можно разделить твоё ведомство на три: тайный сыск, разведка в соседних государствах и контрразведка. Думай, кого и куда поставишь. Не забывай, что кадры решают всё. После реорганизации подумаем и о более предметном финансировании.
Мы ещё недолго поговорили, и я предложил искать учителей различных языков, дабы те, кто будет заниматься как разведкой, так и контрразведкой, могли начать учить подходящие для выполнения своих обязанностей.
— Мессер, вы рекомендовали чаще привлекать женщин, — вдруг вспомнил Верёвкин. — Не случится ли так, что мы наберём их, а потом они выйдут замуж и… И всё?
— Может. А что ты хочешь от меня? Ищи не молоденьких дурочек, которые начнут использовать нас втихую, а зрелых. И, кроме того, я говорил о том, что предпочтительно искать будущих агентов среди хозяев и работников кабаков, постоялых дворов и борделей. Будут ли среди них женщины или нет — не так важно, хотя женщины, конечно, смогут часто узнать о таком, о чём мужчине никто не расскажет.
— Это я понимаю, мессер. Мужчина может рассказывать разные вещи как мужчинам, так женщинам, а вот женщина вряд ли начнёт откровенничать даже с хорошо знакомым мужчиной.
— Раз понимаешь, то зачем вопросы задаёшь? Молодухи ничего для нас интересного разузнать не смогут, если только уж совсем случайно не окажутся рядом с болтливым человеком, да и то вряд ли что поймут. Удивляюсь я тебе, Николай Исидорович. То сложные интриги на раз-два раскусываешь, а то вопросы странные задаёшь.
Барон хотел было что сказать, но промолчал. Обиделся, наверное. Ладно, не девочка он, чтобы дуться. Мы тут важными вещами занимаемся, а не треплемся без повода.
— И ещё, — решил закончить я на позитивной ноте. — Напоминаю, о желательности подбирать на южной границе булгарских и хазарских мальчишек, учить их русскому языку и прочим премудростям, дабы через несколько лет иметь хотя бы пару десятков агентов.
— Да мы стараемся, мессер, но те, если и появляются, совсем дикие. Кочевники, одно слово, — стал оправдываться Верёвкин.
— Понимаю. Но руки опускать не надо. Империю ожидают неспокойные времена, и готовиться к ним — наша прямая обязанность, раз сами эту кашу собираемся заварить. Единственно, что хорошо, так это сроки, которые представляется возможным отодвигать, сообразуясь с готовностью, но сие не получится делать постоянно, поскольку с другой стороны люди тоже не дураки. Они готовятся выступить против Империи, и твоя прямая обязанность в том и состоит, чтобы об этом знать как можно больше.
***
На одной из теперь ставших редкими посиделок с императрицей, та невзначай произнесла:
— Недавно депеша от командующего пришла. Он доносит, что одержано несколько значительных побед и, по мнению поляндского короля Августа Девятого, сие является предвестником скорой победы.
— Скажите, маман, а почему ляхи называют свою страну иначе, чем мы? Точнее, мы используем другое слово, хотя и несколько похожее?
— Хмм… Вы же знаете, принц, что среди ваших предков было две женщины, которые родились на Альбионе?
— Я слышал лишь об одной… О своей бабке.
— Теперь знаете, — уголками губ улыбнулась императрица. — Она умерла лет сто пятьдесят назад. Звали её Рианвен, вроде как… Надо будет уточнить… Но не это главное. Так вот она, как поговаривают, имела обо всём своё особенное мнение и редко когда считалась с тем, кто ниже по положению. Поскольку на ея родном языке страна ляхов называлась чем-то похожим на Поланд, то подданным ничего не оставалось, как придумать слово Поляндия, которое, как ни странно, закрепилось в официальных бумагах. Последующие же монархи возвращать прежнее наименование не стали.
— Вот оно как… — протянул я. — А какие-то другие новые слова в те времена не появились?
— Нет сейчас желания об этом думать, принц, — отмахнулась Елена Седьмая. — Что нам когда-то рассказали, то сейчас вам и поведали. Ваши предки чудить изрядно умели. Жаль, что некоторые только тем и запомнились.
Стало даже обидно за такой отзыв о предках, которые мне вообще являются чужими людьми. Интересно, а какую память оставит о себе женщина, которую я называю своей матерью? А какую память оставлю я? Надеюсь, что будут помнить реальные дела, а не дворцовые анекдоты.
Глава 57
— Милка, сбегай, позови барышню Анну… Да побыстрее! — дала Ника распоряжение дворовой девчонке и повернулась ко мне. — Ханна в последнее время рукоделием увлеклась. Да и чем ещё в нашей глуши зимой заниматься?!
— Охотой, конечно! — почти возмутился князь Шаликов, вышедший первым меня встречать. — Только женскому полу это не понять! С чем пожаловали, Ваше Императорское Высочие?
— Да вот, решил у вас Новый год встретить.
— Наслышаны-наслышаны мы об этой вашей затее, — с готовностью закивал Пётр Ипполитович, хотя и без особого энтузиазма. — Вот только здесь её далеко не все понимают. Считают блажью… Ой, простите, принц…
— Ничего, — благодушно махнул я рукой. — Через несколько лет привыкнут и даже удивляться начнут, как это раньше обходились без подобного празднества.
— А чего это мы во дворе стоим? Его Высочие замёрз, наверное…
— И то правда, дочь!.. — спохватился хозяин усадьбы. — Прошу! — широко повёл он рукой в приглашающем жесте.
Мы только-только начали делать первые шаги, как из дому появилась Ханна, подбежала и… остановилась, немного покраснев. Я тоже не знал, что делать, немного стесняясь князя, но тот, не обращая внимания на заминку, продолжал идти вперёд. А
