располагал только отрывочными данными и донесениями нескольких военных агентов. Наш военный историк повернулся бы спиной к такому недостаточному, случайному материалу. Но Мольтке знал потребность армии освежить свой оперативный и тактический кругозор. В его руках, по должности начальника прусского генерального штаба, находился список наболевших оперативных, тактических, мобилизационных и организационных вопросов, на который армия ждала ответа. Можно было бы, конечно, попытаться набросать ряд руководящих статей и поместить их в официозных изданиях. Мольтке поступает иначе: располагая только общими контурами военных событий, он изучает, какой ответ они дают на запросы военного искусства. Война разгорается необычайно быстро, но насколько успешно смогли мобилизоваться французы и австрийцы? Австрийцы производят усиленную рекогносцировку и терпят неудачу у Монтебелло, — какого надо быть мнения об усиленных рекогносцировках? Под Сольферино большие кручи штурмуются много успешнее, чем удается продвижение под огнем через совершенно ровный лагерный плац, — не характерно ли это для современного огневого боя? Организация тылов обеих сторон, использование железных дорог, деление австрийских сил на две частные армии, руководство во встречных сражениях — все это дает пищу для чрезвычайно поучительных и в высшей степени деловых рассуждений Мольтке. Кто рискнет назвать этот классический военно-исторический труд Мольтке, переведенный на все языки, ненаучным? Последнее его издание, в полном собрании сочинений Мольтке, снабжено примечаниями военно-исторического отделения прусского генерального штаба; все архивы, вся литература за 40 лет использованы для того, чтобы внести поправки в цифры и фактическую сторону изложения Мольтке. Поразительно, насколько ошибки Мольтке в военных вопросах имели частный характер, почти не затрагивающий его выводов.[55] Правда, война эта была много проще и короче мировой войны, но возможность научно-делового изучения войны быстрым темпом едва ли может оспариваться.

Примерами быстрой разработки военного опыта являются также военно-исторические монографии прусского генерального штаба, посвященные англо-бурской и русско-японской войне, дававшие научное освещение, с ценными для подготовки армии деловыми выводами, спустя 2-4 года после того, как военные действия имели место. Весь секрет заключается в том, что авторы были в курсе современных оперативных и тактических вопросов; кто же попытается в архивах искать программы вопросов, по которым он в своем военно-историческом исследовании будет поучать современников, едва ли поспеет со своим трудом и для их внуков.

Насколько мы должны углубляться при изучении военной истории в глубь веков? Нельзя ли ограничиться историческими исследованиями мировой и гражданской войн? Совершенно нельзя; как бы мы полно ни овладели архивным материалом по последней войне, наши выводы будут шатки, мы будем страдать близорукостью по отношению к настоящему и будущему, если у нас не будет опоры в понимании эволюции военного искусства за длительный период. Мы не поймем современных требований к встречному бою, если не проследим всю историю его, начиная со сражения при Мадженте в 1859 г., когда он выдвинулся на первый план тактического искусства. Мы не поймем и тех изменений в постановке вопроса о нем, который вызван опытом 1914 г. Было бы вообще ошибочным ставить какие-либо хронологические рамки для изучения военной истории; могут существовать и существуют совершенно устарелые уже труды по гражданской войне 1918-1920 гг., и история гражданской войны между Юлием Цезарем и Помпеем и сейчас может дать и даст некоторые любопытные ответы на вопрос о стратегическом руководстве гражданской войной. Русские всегда болели склонностью к “полкохождению”, к массивным построениям, к ударной тактике, и военная история будет оставаться на деловой почве, подчеркивая недостатки флангообразных построений, хотя бы она восходила до сражения при Каннах включительно.

Но, разумеется, мы должны иначе расценивать изучение военной истории в период, предшествовавший введению нарезного оружия, и в новейшее время, начиная с Восточной войны 1853-55 гг. Раньше нас интересуют только крупные сдвиги в военном искусстве, являвшиеся следствием капитальных изменений социального строя и экономики, только ход эволюции и отдельные, поучительные для нашего поколения эпизоды. Эпизодом прошлого, пройденной ступенью является и наполеоновское военное искусство. С момента же введения нарезного оружия, с эпохой Мольтке нас связывают многие нити — и прежде всего борьба с пережитками наполеоновского военного искусства, незаконченная, пожалуй, и по сегодняшний день. На войнах последних 75 лет мы можем и проследить, как складывалась вся система наших современных военных знаний. И, конечно, особое ударение должно быть сделано на войнах ХХ века, позволяющих уже противополагать наши современные взгляды эпохе Мольтке, также начинающей уже отходить в прошлое. Ударение, которое, однако, не следовало бы понимать в виде отказа от методов истории военного искусства и предъявления невыполнимых требований последовательности и систематичности.

Военная история предстанет перед нами неисчерпаемой сокровищницей интереснейших и поучительнейших мыслей и фактов, если мы не будем зарываться в нее, укрываясь от настоящего, от практической работы; страницы прошлого должны представлять для нас не могильные памятники, а оружие для борьбы в настоящем, ключ к его пониманию. Каждое поколение должно само выковывать новое историческое оружие, сколько бы труда это ему ни стоило, и овладевать им, чтобы иметь возможность свободно ступать своей дорогой и не тащиться в хвосте за другими.

Война и революция. 1927. № 4. С. 49-66.

Ценность военно-исторической подготовки командира

 — Мы готовимся к будущей войне, а не к мировой войне 1914 года.

Спорить против правильности такого утверждения не приходится. В нашу эпоху колоссальных социальных и технических сдвигов конкретные условия, в которых приходится вести войну и сражаться, изменяются весьма энергичным темпом. В наше время было бы гибельным полагать, что можно одерживать успехи одними и теми же приемами тактического и оперативного искусства не только в двух последовательных, отдельных войнах, но и в двух кампаниях, отделенных друг от друга только несколькими месяцами времени.

Этот быстрый ход эволюции военного искусства, непосредственно ощущаемый всеми командирами, не может не вызвать кое у кого сомнений в полезности затрачивать значительное время на изучение военно-исторического прошлого. Теперь ведь все так быстро стареет, становится непригодным в совершенно новых условиях войны. Теперь больше чем когда бы то ни было командир обязан устремлять свой взор к будущему, пытаться учесть условия, в которых ему придется вести в бой красноармейцев в будущей войне. Современная техника представляет необъятное поле для изучения. Разумно ли поэтому отрывать часы и дни от исследования современных проблем моторизации армии, чтобы познакомиться с фактами, ушедшими