— Точно?.. Может, хочешь сидеть тут и смотреть, как Особенные отнимают у тебя возможность увидеться с семьей… А вдруг уже и не хочешь к ним, но сказать боишься…

— Нет, о нет, я хочу к ним, очень хочу! — неожиданно затараторил Миль, нервно смеясь. — Вы ведь знаете, что это моя главная мечта, Отец!

— Тогда вколи в каждого ребёнка со стороны Марати по пять миллиграммов яда, хорошо? — Отец после ответа Крейза вновь приобрёл весёлый и игривый вид, со всем дружелюбием хлопая его по плечу и опуская на землю. — Они немного сбивают и путают Детей. Так мы никогда не дойдём до Агаты и Гарри…

Милтон активно закивал, доставая из глубокого внутреннего кармана шприцы с ядерно-зелёной мертвесилой. Его руки, на которых выступили ярко-синие вены, неистово тряслись. Белёсые зрачки сузились до мельчайших размеров, даже линзы очков не могли их увеличить. Крейз нервничал так, как я никогда не паниковала. В нем смешался и страх, и нерешимость. Но тем не менее Миль, сжимая шприцы в руке, тронулся с места.

— Дойдём, обязательно дойдём, — бубнил озабоченно он, утирая с висков пот. — С-сию минуту, Отец! Я не заставлю вас ждать!

Посмеявшись и показав большой палец вверх, Эрнесс развернулся и пошёл в ту сторону, где лишь руками с оставшимися гневными мертвепризраками дралась Амабель, прикуривая трубку. Растения поползли вместе с ним, перестав наблюдать за Крейзом.

— Благодарю, — прыснул Отец напоследок. — А я пока отлучусь на леди Пруденси.

А Милтон, все ещё распыляя смутную тревогу по площади, и вправду направился со шприцами с ядом прямо к детям… Гнилые персики, дело дрянь! Он переступил стебли цветов, затем несколько выступивших камней и коряг, а после один труп старика. До детей и Телагеи ему оставалось совсем немного. Эйдан уже приготовил жезл Эйнари, зло насупившись, а я напрягала пальцы, прося магию защитить ребят. И сверлила взглядом Крейза, все ещё не понимая его позицию. Он точно стал одним большим нервом на ножках, что с одной стороны доказывало его неуверенность и даже нежелание совершать ужасные вещи. Но и с другой стороны Миль все ещё шёл, отмеривая дозу мертвесилы.

И он даже не сразу заметил, как на его пути встала Жозефина Тайлер, — знатно измазанная в крови мертвепризраков, но все ещё держащаяся бодрячком. Она выпрямилась и поставила ноги на ширине плеч, так, чтобы Милтон дальше никуда не прошёл.

— Не дело делаешь, Милтон, совсем не дело, — закинув арбалет на плечо, Жозефина саркастично усмехнулась. Но в глазах ее читалось сочувствие, пускай и неявное, прикрытому уверенностью.

Крейз поднял голову и вздрогнул, поджав губы. Он чуть не выронил шприцы, споткнувшись о невидимую преграду. Но потом Миль повёл носом и выпучил глаза, оскалившись в недовольстве:

— Ну вот только не начинайте, миссис Тайлер! И без вас тяжело!

Бабушка Эйдана наклонила голову в бок, вопросительно подняв бровь.

— О, так все-таки тяжело, — ещё одна усмешка. — Тогда почему ты все водишься с Отцом?

Милтон, отвернувшись, сдавленно задышал, его кадык часто запульсировал, и задергались оба глаза. Он словно был на грани истерики, готовый закричать и разреветься, как малое дитё.

— Потому что у нас с Отцом такая дружба, — Миль говорил вкрадчиво и придушено, то и дело на каждом слове глотая слюну. — Если я не буду помогать ему, то эта дружба разрушится…

— Ого, — охнула Жозефина. — И что тогда?

— Тогда Отец обидится, — ответил Крейз, снова переводя взгляд на неё. В уголках глаз скопилась влага, и сильно задрожали плоские губы, — и не воссоединит меня с семьей. Не поможет найти, не наведёт хотя бы на след, та даже в ряд с армией не поставит! Просто выкинет…

Морщинки на лице бабушки Эйдана дрогнули. Она принялась кивать и водить губами туда-сюда, будто переваривая ответ Милтона.

А потом вопросила без всякой доли сарказма и насмешки:

— И ты считаешь это нормальным?

— Д-да, — сглотнул Милтон. — Потому что мы с ним друзья и должны помогать друг другу. Если я не помогу Отцу воплотить все его задумки, то будет справедливо, если он не поможет мне взамен…

— Все задумки Отца полны безумия, — покачала головой миссис Тайлер. — И воплощать их за него — грязная работа.

Жозефина открыто давила на Крейза. Каждое ее слово было провокацией, от которых у Милтона сжимались зубы и слезились глаза. Пространство вокруг него становилось холоднее, проявлялись странные вибрации. Казалось, все происходящее вокруг миссис Тайлер и Миля замедлилось и превратилось в какую-то мыльную картинку. Даже тоны разных звуков сделались низкими, аж в ушах бухало. И волны броши передали всю ту духоту, образовавшуюся между ними, — страшную, напряжённую…

— Да знаю, знаю, — произнёс Миль скрипуче и надрывно, делая резкие движения головой. Вот ещё чуть-чуть, и Крейз того гляди пронзительно заревет на всю округу. — Но я выполнял и буду выполнять эту грязную работу, миссис Тайлер! Иначе все планы Отца провалятся, мы не продвинемся дальше, и тогда я останусь закованным в Джайване навечно, так и не встретившись с семьей… А я сделаю все ради неё, даже самые отвратительные вещи, и вы это знаете!

Сначала Жозефина опустила глаза и принялась расслабленно водить ногой по асфальту. Потом начала рыться в нагрудном кармане сарафана, приговаривая с досадой:

— Я знаю, что эти ужасные вещи ты делал уже не ради семьи, — и достала оттуда то ли конверты, то ли открытки, я пока не могла разобрать. Она прижала это к своей груди и продолжила, смотря на смятенного Милтона: — Потому что под влиянием Отца твой осколок начал «гнить», и ты стал терять себя, забывая свою сущность, а впоследствии и семью. И очень хорошо, что Бэддайни передало осколок мне на хранение и восстановление до поры до времени. Оно дало тебе шанс вспомнить, кто ты такой, и какую цель ты преследуешь на самом деле.

Тут Крейз впал в ступор, выронив шприцы из рук. Он вытаращился на миссис Тайлер в изумлении, широко раскрыв рот.

— Ч-что? — мямлил Миль. — Что вы такое говорите? Что за чушь?

— К сожалению, это не чушь, а горькая правда, — глубоко вздохнув, Жозефина повернула бумажки лицевой стороной.

Это оказались черно-белые пленочные фотографии с жутким содержанием. На каждой был изображён человек, напоминавший обезумевшего лаборанта. Улыбчивый, с расширенными зрачками и тошнотворного цвета осколком. На первом фото он собирался вскрыть напуганного призрака, на втором наблюдал, как неизвестная жидкость уродовала тело призрачной дамы, а на третьем стоял с Отцом и уже несколькими превращенными мертвепризраками. И это был Милтон.

Крейз взял фотографии из жилистых рук и