шею Амабель. Она не успела даже пискнуть и потянуть руки к живой удавке, как растения со всей дури швырнули ее тело в ближайшее здание. Бросок был настолько сильным, что части дома тут же обвалились, а местность заволокло пылью. Я не сразу увидела, как Амабель выползла из-под обломков. Застала только то, как она уже лежала на асфальте и тяжело дышала, прикрывая живот обеими руками. Тело Пруденси оказалось усеяно страшными порезами и синяками. В щеки впились мелкие стекляшки. Прорезь в грудной клетке оказалась забита грязью. Глаза ее расширились, в них читался шок. А рот то открывался, то плотно закрывался. Хоть и манимые металлическим запахом крови, мертвепризраки тут же отпрыгнули, закачав головами и тихонечко улюлюкая. Они покорно пропустили Отца, что гневно зашагал к Пруденси с вьющимися цветами за спиной. Но она даже пошевелиться не могла, только кряхтела и барахталась! А мы все бежали и бежали, Эрнесс и она будто только отдалялись от нас! Тухлые персики, только бы добежать и спасти Амабель!

Отец возвысился над Пруденси, опустив голову аж до противного хруста, и вытаращил на неё свои злобные глазища. Он сжал шпагу так, что на рукояти появились вмятины. С уголков искривлённого рта и висков стекал яд, приземляясь на теле Амабель. Плесневелая рана на груди начала покрываться вздутыми венами, что трепыхались от каждого возмущенного вздоха. Зелёный туман около Эрнесса приобретал монструозные очертания, растения оскалились. Эта злость на Амабель прямо переполняла его, её не смогло скрыть фирменное лукавство и легкость. На Пруденси Отец полностью сорвался, не в силах натянуть улыбку вновь, хоть какую. А все из-за того, что она смогла узнать все секреты этого города…

— Ты раскрыла все тайны Броквена! — брызгал слюной Отец, рьяно качая головой в разные стороны. — Его волшебную природу, личности основателей и их настоящие деяния, происхождение главной аномалии… Никто не должен был знать это, понимаешь?! Я тщательно скрывал правду на протяжении многих лет в руинах призрачного Броквена, а затем топил их в мертвесиле, замуровывал растениями и хранил каждую важную деталь прямо под Резиденцией. Это было нужно, чтобы все поколения броквеновцев, а впоследствии и весь мир поверили в мою сказку, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что я — новый Ной[40], чей ковчег — Портал Безрассудия. Но надо же было родиться такому отродью у Пруденси, которое любит совать нос не в свои дела и этим все портить!

Амабель хрипло усмехнулась.

— Ну да, женщины-овны те ещё любопытные штучки…

— Нет бы быть простой серой мышкой, как и все в этом городе, и не задавать лишних вопросов… — продолжал раздражаться Эрнесс. — Но все-таки посягнула на то, что находилось за самой тяжелой и мрачной завесой — на загадки Броквена! Ох, и фильм хотела заснять, и всему миру показать, мол, раскрыть истину… А каким способом несусветным ты все узнала — общение с почвой, храм То Хомы, Боже милостивый! Это приём дешевой ведьмы с окраины, которая кроме шарлатанства ни на что не способна! Ты просто мелкая сошка, возомнившая себя великим историком и мудрецом!

Знаете, такие оскорбления меня нехило бы задели и знатно понизили самооценку, а заодно и заставили бы задуматься об истинном смысле своего существования… Да что уж там меня — каждому были бы неприятны столь резкие высказывания, может даже до слез. Но на лице Амабель не дрогнул ни один мускул, не собралась влага в уголках глаз, не опустились брови… Пруденси словно было начхать на все эти слова с высокой колокольни, ее совершенно не коробил жуткий вид Эрнесса и то, что он стоял прямо над ней. Она просто лежала и потирала окровавленный живот, как на чертовом пляже!

— В принципе да, я сошка, — отвечала спокойно Амабель, смотря на Портал Безрассудия, — ведь мои знания были всего лишь каплей среди океана неизвестности. И с этой каплей я посмела нырнуть глубже, — затем она перевела взгляд на Отца и закурила странно бьющуюся трубку: — также как и ты. Ты такая же сошка, желающая превратить каплю в этот самый океан. Мы оба стараемся это сделать, каждый своей ерундой; ты плюёшься этой зелёной бадьей направо и налево, а я общаюсь с почвой.

Наконец уголки губ Эрнесса начали подниматься, превращаясь в безумную улыбку, а в глазах заплясали черти. Он принялся крутить деталь в форме листика на конце шпаги. Послышалось несколько щелчков, а потом одинокий бульк. И Отец злорадно заклокотал, зависая с оружием над распахнутым глазом Амабель:

— Такая зараза… Тебя ничем не возьмёшь! Ни броском в стену, ни манипуляциями и ни одной дозой мертвесилы, что находится в моей шпаге… Но знаешь, что у меня ещё там есть? Призрачная кислота! Мое специальное изобретение для особо непослушных призраков. Эта кислота с примесью серебра прожигает внутренности настолько, что они более не смогут регенерировать! Я введу ее через твой глаз, и она разъест главное оружие против меня — твой мозг! Ты станешь бесхребетной амебой и поведёшь за собой таких же глупых мертвепризраков-Силентийцев, — он начал живо опускать острие. Черт, не успеем! — и ты никогда не сможешь рассказать миру правду!

— Немедленно прекратите это, Отец!

Быстрее нас перед Амабель возник вытянутый худой призрачный силуэт. Он широко расставил ноги и распахнул в разные стороны руки, не давая Отцу совершить задуманное. Тот изумленно попятился вместе с плющами, опуская шпагу, и произнёс вполголоса:

— Милтон?

Оцепенение Эрнесса сыграло мне и Эйдану с Жозефиной на руку — из-за него растения-гибриды перестали бесконечно вертеться и клацать своими пастями, и мы смогли ненадолго расслабиться, остановившись. Нужно было элементарно отдышаться и прийти в себя после таких испытаний, все-таки я необдуманно потратила большое количество магии. Восстанавливая дыхание, как раз и смогла нормально разглядеть неожиданно подоспевшего Крейза, что закрыл собой Амабель. Но он опять был на себя не похож. Голос стал уверенным и твёрдым. В глазах не томился страх, а блестела отвага. Исчезло с лица истощение, и появилась решимость. Спина была прямая, пальцы растопырены, и ярко мерцала в нагрудном кармане фотография семьи. От такого Милтона по спине невольно пошли мурашки.

— Милтон, друг мой… абсурдный, — Отец пару раз вопросительно проморгал, — это что такое? Я не давал тебе такой команды — прикрывать Амабель Пруденси.

— Не давали, — отрезал Миль. — Я сам этого захотел.

Амабель облегченно выдохнула, а миссис Тайлер тепло взглянула на Крейза.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? — поинтересовался Эрнесс вкрадчиво.

— Очень хорошо понимаю, — Милтон нахмурился. — Я защищаю мою хорошую давнюю подругу и коллегу.

— О