для Флинна было сознание того, что развеялась его надежда целых несколько недель иметь внучку в полном своем распоряжении.

– Мохаммед! – крикнул он. – Собери мои вещи.

33

Флинн послал через реку своих разведчиков и, когда они вернулись и сообщили, что на противоположном берегу германских патрулей нет, форсировал реку.

Эта экспедиция не могла идти ни в какое сравнение с теми вполне дружественными и бесцельными блужданиями Себастьяна от деревни к деревне по германской территории. Флинн хорошо знал свое дело. Реку пересекли они ночью. Плыли в условиях строжайшей тишины и высадились на противоположный берег ниже по течению, в двух милях от деревни М’топо. На берегу долго не задерживались и сразу же выступили, в полном молчании шли всю ночь и где-то за час до рассвета, проделав пятнадцать миль вглубь территории, остановились в лесочке слоновьего терновника, осмотрительно выбранного из тех соображений, что окружающие холмы, лощины и овраги вокруг предоставляли в случае чего многочисленные пути отхода или бегства в любом направлении.

Предпринятые Флинном тщательные предосторожности, перед тем как устроить лагерь, произвели на Себастьяна большое впечатление: быстрый переход, потом движение в обратном направлении с тщательным заметанием за собой следов пучками жесткой травы, часовые, выставленные на вершинах окружающих лагерь холмов.

Десять дней они пережидали в этом месте, и ни одна ветка не была сломана на деревьях, ни один удар топора не оставил красноречивой белой зарубки на темных стволах леса. По ночам разводился крохотный, надежно прикрытый со всех сторон костерок из сухих веток, который перед рассветом засыпали песком, чтобы ни одна струйка дыма не смогла обозначить их присутствие в дневное время.

Разговаривать старались тихо, не повышая голоса, даже звон ведра навлекал на себя мгновенную и такую свирепую выволочку со стороны Флинна, что все сразу начинали проявлять нервозную бдительность, постоянно ожидая опасности и выражая готовность действовать в любую минуту.

На восьмую ночь в лагерь стали возвращаться разосланные Флинном разведчики. Они приходили скрытно и незаметно, как это делают животные, ведущие ночной образ жизни, и у костерка докладывали обо всем, что увидели.

– Прошлой ночью три старых самца приходили на Водопой больной гиены. Бивни у них были примерно такие вот… – и показывали рукой, какой именно длины были бивни, – а кроме них, оставили в грязи следы десять самок, шесть из них со слонятами. А вчера в районе холма Инхосана я видел еще одно стадо, оно шло на рассвет, пять молодых самцов, двадцать три самки и…

Сообщения были довольно путаные, невразумительные, и, не имея в голове карты местности, Себастьян мало что в них понимал. Но Флинн, сидя у огня, внимательно все слушал, складывал отдельные кусочки информации вместе, и у него получалась цельная картина движения животных. Он видел, что крупные самцы все еще отделены от племенных стад, что они остаются на возвышенностях, а самки уже начали движение обратно к болотам, с которых их изгнал разлив рек, им очень хотелось поскорей убраться отсюда самим и отвести своих детенышей подальше от опасностей, существующих для них во время сухого сезона в лесах саванны.

Флинн обращал внимание и на оценку разведчиками толщины и длины бивней. Не достигшую полного развития и зрелости слоновую кость вряд ли стоило нести домой, из нее можно делать только бильярдные шары да клавиши для пианино. Рынок таким материалом завален.

Лучшими считались бивни весом больше сотни фунтов, длиной до семи футов и в два раза толще бедра полной женщины, такие принесут до пятидесяти шиллингов за фунт торгового веса.

Животное с такими бивнями, торчащими с обеих сторон хобота, стоит от четырех до пяти сотен фунтов стерлингов в соверенах чистого золота.

Флинн один за другим отбрасывал предполагаемые районы охоты. В холмах М’бахора в этом году слонов нет вообще. Зато до этого там был добрый сезон – тридцать огромных куч выгоревших на солнце костей лежали вдоль хребта, обозначая путь, проделанный Флинном и его винтовками два года назад. Воспоминания о губительной стрельбе были для слонов слишком свежи, и слоновьи стада остерегались появляться в этих местах.

В районе нагорья Табора слоны сейчас не водились. Насекомые-паразиты погубили мапундовые рощи, и их плоды опали, так и не успев созреть. А слоны ужасно любят ягоды мапунду, так что их стада разбрелись на поиски этого лакомства в другие места.

Они ушли в сторону гряды Санья, Киломберы, холмов Салито.

Но до Салито от резиденции германского комиссара в Махенге как минимум один дневной переход. Флинн вычеркнул из списка у себя в голове и это место.

Как только каждый разведчик заканчивал свой доклад, Флинн задавал ему вопрос, ответ на который мог серьезно повлиять на его решение:

– А как насчет Взрыхляющего Землю?

– Нигде о нем ничего не слышали. И нигде самого не видели, – отвечали они.

Последний разведчик прибыл только через два дня после всех остальных. Он явно робел, и вид у него был слегка виноватый.

– Где так долго пропадал, черт возьми?!

Ответ у молодого стрелка был уже готов:

– Зная, какой именно вопрос обязательно задаст мне великий господин Фини, я свернул со своего пути в деревню моего дяди Йету. Мой дядя из племени фунди. Без его ведома не пройдет ни один дикий зверь, не убьет жертву ни один лев, ни один слон не сорвет веточки с дерева. И я пошел, чтобы задать ему вопросы обо всем об этом.

– Твой дядя из племени фунди славен и знаменит, конечно, но больше всего он известен как исправный производитель дочерей, – сухо отозвался на это Флинн. – Он у тебя производит дочерей так же, как луна производит звезды.

– В самом деле, мой дядя Йету славен и знаменит, – кивнул головой разведчик и поспешил продолжить, чтобы отвратить Флинна в сторону от заданной им линии рассуждений: – Мой дядя шлет свои приветствия господину Фини и поручает мне сказать следующее: «В этом сезоне в районе холмов Санья много прекрасных слонов. Они ходят по двое и по трое. Собственными глазами я видел двенадцать слонов с бивнями длинными, как древко копья, и еще я видел следы стольких же по числу». Далее мой дядя поручает мне сказать тебе следующее: «Среди них есть один, который хорошо известен господину Фини, потому что он много раз уже спрашивал о нем. Этот слон самый крупный из всех больших слонов. Он ходит так величаво, что люди прозвали его Взрыхляющий Землю».

– Уж не птичка ли тебе принесла на хвосте эту сказочку, чтобы ты рассказал ее мне и охладил мой гнев на тебя? – сердито