Как бы то ни было, сайхеты и дайхеты, с которыми я за эти дни познакомился гораздо ближе, особой религиозностью не отличались. Ну да, они совершили некий обряд, перед нападением дайхеддов, но, во-первых, тогда мы все думали, что эта ночь вполне может оказаться для нас последней, а во-вторых, кроме поминания в разговоре неизвестных мне божков (имя той же Сехнет произносили примерно в тех же ситуациях, когда у нас вспоминали Чёрта или Дьявола) я не заметил каких-то особых мест поклонения. Ни храмов, ни часовен. Допускаю, что им было достаточно возможности отправления культа в домашних условиях. Тот же жрец, который причащал воинов перед боем, оказался обычным офицером, который сам принял на себя роль своеобразного капеллана. Он, кстати, не выжил в том бою, и теперь гарнизон остался без штатного священника.

Сайхеты с дайхетами, как мне показалось, были больше зациклены на том, что у нас бы назвали кодекс чести. И то, в больших городах, как я понял, нравы были ещё проще. Ну и культ холодного оружия, это да, этого у них не отнять.

Совсем другое дело представители местных племён, как та старуха, что назвала меня «белым дьяволом», у этих наверняка куча суеверий и поверий, впитавшихся с молоком матери. И пантеон божков в отдельной комнате их жилищ или в шатре.

Пока мы пережидали ураган, я то и дело обдумывал благосклонное отношение ко мне со стороны Сутера, который, я должен признать, мог повести себя совсем иначе, как во время общения со мной, так и после. Моя связь с Айюнар могла вызвать у него, как минимум, негодование гнев, как это обычно бывает у южных народов, там такие вещи просто так не прокатывают. Однако, почему я сужу о сайхетах по шаблонам земных культур? То, что они смуглые совсем не значит, что они должны вести себя так же как жители Кавказа или Ближнего Востока. Здесь могут быть свои нюансы. Да, Айюнар его племянница, но она, как ни крути, незаконнорожденная, а то и что похуже, а, значит, и обязательства Сутера перед ней могут иметь довольно ограниченный характер. К тому же Белый Лис был из столицы, а там, как я сказал, нравы были попроще.

К тому же он, при всех прочих обстоятельствах, довольно комплементарно отзывался о пребывании в нашем плену (в «нашем», ого, я уже ассоциирую себя со строителями пограничного городка!), и потом рассказывал, как участвовал в торговых сделках с землянами.

Допускаю, что он хочет максимально втереться в доверие, преследуя некие, возможно личные, интересы – тоже вариант. Ну, на то они и спецслужбы, чтобы преследовать интересы и втираться в доверие.

Тем временем, холодные пруды оазисов превратились в самые настоящие озёра, полные мутной бурой воды, некоторые даже соединились между собой, что привело к образованию самых настоящих островков. Видимо всё-таки земля полностью напиталась водой. Но это я увидел уже потом, когда всё закончилось, и мы, не рискуя быть унесёнными ветром или грязными потоками, а то и быть убитыми молнией, смогли спокойно выбраться из крепости и направиться в сторону столицы сайхетов.

А пока стихия буйствовала, я невольно размышлял о том, что в мире всё взаимосвязано и жуткий ураган, который на нас обрушился, по своему уравновешивает те годы, что прошли здесь без осадков. И что, теперь всё будет чуточку по-другому, по крайней мере какое-то время, до следующего дождя, который обрушится на раскалённые пески через тридцать лет.

Надо будет, как-нибудь к слову уточнить периодичность осадков. Оригинальный здесь всё-таки климат. По-моему, даже в Сахаре дождь идёт чаще. Не исключено, что знай наши об этих особенностях, они бы постарались здесь задержаться, или, как минимум, держать какой-нибудь пост наблюдения.

Подозреваю, однако, что пограничники ушли отсюда совсем не из-за того, что отчаялись дождаться дождя, уж слишком заброшенным выглядел тот тоннель, по которому я сюда попал.

В один из дней, когда мы пережидали непогоду, Айюнар за обедом мне рассказала, что бывали случаи, когда замешкавшиеся путники, которых стихия заставала в пустыне, могли даже утонуть. Либо в потоках воды, либо их засасывало размокшим песком. На этих словах я против своей воли вспомнил Красные пески, которые лежали, на секундочку, совсем рядом с крепостью, и высказал опасение, а не нанесёт ли их к нам водой? На что получил ответ, что нет, можно не беспокоиться: красные пески кочуют, но никогда не выходят за границы определённой территории. Иногда их площадь сокращается, иногда увеличивается, но, как правило, за обозначенные границы не выходят.

Хм... при этих словах, закинув в рот очередной кусок жареного и острого мяса, но довольно приятного на вкус, я подумал о стекляшке набитой этой гадостью, которая была спрятана в моих вещах. Слова Айюнар подтвердили мою мысль о том, что красный песок не такой уж и песок, о чём, должно быть, догадывались и сами сайхеты. Почему Красный песок не кочует дальше? Теряет свои свойства? Насколько вообще имеет тогда смысл тащить его с собой, рискуя попасть под раздачу со стороны сайхетов? Хотя, если вспомнить, то сразу после того, как мы вышли из Песков, они мне ещё некоторое время обжигали спину, значит, были активны. До сих пор шрамы остались. Ладно, пусть лежит, даже в таком виде красный песок может иметь научную, а то и коммерческую ценность.

Пожалуй, дни, пока бесновался ураган, были чуть ли не лучшими за всё моё время пребывания здесь. Хотя бы потому, что меня с Айюнар никто не беспокоил, и мы могли насладиться пребыванием наедине друг с другом.

Но уже через несколько дней, когда я, проснувшись, решил подняться на поверхность, меня встретило всё то же жаркое солнце, хотя и не настолько жгучее, каким я его запомнил, оказавшись здесь впервые.

Небо было чистым, голубым, и по нему лениво ползли остатки отбрасывающих контрастные тени облаков. На выходе меня встретили «будь готов - всегда готов!» братья Дейс и Сет, я махнул им рукой, они мне также приветливо ответили.

Да, поднявшееся солнце было жарким, но вот воздух... воздух явно стал прохладнее, если учитывать то, каким он тут обычно бывает, из-за чего наши тридцать по Цельсию могли показаться мне вполне комфортными. Проблема в том, что до сих пор, оценивая температуру, я полагался исключительно на свои субъективные ощущения, основанные на моих путешествиях по жарким странам на Земле. Я, конечно, мог прикинуть, сколько тут было в привычных нам градусах, но сказать точно не мог. Приходилось